Близнецы. Проценты кровью - Андрей Анисимов

В головном джипе сидели трое. Молодой бизнесмен Подколезный, он же и водитель, рядом заммэра Больников: Сзади развалился и потягивал из фляги смесь собственного изготовления уголовный авторитет по прозвищу Храп. В пятидверной «Ниве», уткнувшейся в задний бампер джипа, находились двое стражей порядка города: бессменный начальник областного Управления внутренних дел полковник Семягин и руководитель налоговой полиции Сметанин. «Нива» принадлежала главному сборщику налогов, он и восседал за рулем. В замыкающем «Лендровере» громко играла музыка, от которой морщился директор плодоовощной базы Гольштейн, дремал, невзирая на шум, проректор педагогического института Осьмеркин, и покачивался на водительском сиденье в такт ритму молодой любитель музыки сын Осьмеркина Виталий.

Все мужчины, за исключением Гольштейна, оделись в камуфляжные костюмы и имели при себе дорогие охотничьи ружья, убранные до времени в чехлы и футляры. Гольштейн шутил, что должен же быть в городе хоть один еврей-охотник и, видимо, для того, чтобы все же отличаться от товарищей, напялил на себя два шерстяных спортивных костюма и телогрейку сверху.

Прошло несколько минут. Бизнесмен Подколезный покосился на электронный светящийся прибор, пунктирно отсчитывающий время на панели его джипа. Прибор показывал четыре ноль три. Это было на три минуты больше назначенного. Ровно в четыре утра из дома, возле которого не выключая свет и не глуша двигатели, замер автокортеж, к ним обещал присоединиться депутат областной думы Звягинцев. Вчера в пятницу на вечернем заседании решался вопрос о приватизации немалого участка леса, ранее принадлежавшего лесхозу. Нудная и не очень вразумительная, а главное, долгая речь Звягинцева подействовала, и вопрос о лесе был решен в пользу бизнесмена Подколезного. Депутаты не любили под выходные слишком задерживаться и проголосовали быстро. Молодой бизнесмен, кроме патронов, пороха и других необходимых для охоты причиндалов, вез в своей сумке две тысячи долларов в качестве гонорара для депутата.

Прошло еще пять минут. В «Лендровере» открылась задняя дверь, и директор плодоовощной базы бочком выбрался на свежий воздух и, пританцовывая, подошел к пятидверной «Ниве».

– А что, если наш дорогой народный избранник проспал? – спросил он у Семягина и, не получив вразумительного ответа, засеменил к джипу. Там он свой вопрос повторил дословно, прибавив готовность лично подняться и пробудить депутата.

– Не мельтеши, – приспустив кнопкой окно джипа, изрек Храп и вернул стекло на место.

– Понял, – кивнул Гольштейн и вприпрыжку вернулся в «Лендровер».

Прошло еще несколько минут.

– Почему стоим? – поинтересовался проректор Осьмеркин, прерывая дрему.

– Звягинцев дрыхнет, – ответил сын, на секунду приглушив грохот музыки.

Наконец не выдержал начальник областного управления. Полковник посмотрел на свои часы, выбрался из машины и, подойдя к старому тополю, медленно расстегнул ширинку. Мужчины из других машин последовали его примеру. Увлажнив дерево, охотники устроили небольшой совет.

– Кто пойдет? – спросил молодой бизнесмен, оглядывая компанию.

– Вот он предлагал, пусть и чешет, – медленно и с тайным значением предложил уголовный авторитет. Гольштейн не отказывался, но выразил желание иметь попутчика.

– А стоит ли будить? Может быть, депутат решил выспаться, – почесывая плешь, раздумчиво проговорил Осьмеркин.

Сам он ездил на охоту исключительно, чтобы избежать семейных радостей уикенда. Страшнее похода под ручку с супругой в гости или на концерт проректор считал только приемные экзамены.

«Как бы не так, выспаться!» – подумал молодой бизнесмен. Зная жадность Звягинцева, представить, что тот упустит случай получить две тысячи зеленых, бизнесмен не мог. Вслух же Подколезный высказал мысль, что без депутата ехать нечего. Лицензию на отстрел двух сохатых избранник народа выбил, используя служебное положение, и держал при себе.

Будить опоздавшего отправились двое: Осьмеркин, как бывший начальник Анатолия Захарыча Звягинцева по институту, и Гольштейн. Оставшиеся мужчины закурили. Храп предложил хлебнуть из фляги коктейля его рецепта:

– Погрейтесь, мужики. Напиток нормальный, «храповкой» кореши называют.

В окне на первом этаже приоткрылась форточка, и послышался остервенелый собачий лай, затем раскрылось и окно. В окне возник престарелый житель дома в пенсне и с бородкой клинышком. Он прищурился, пытаясь разглядеть возмутителей спокойствия, и неожиданно взвизгнул тонким голосом:

– Ночь. Хамы! Хоть бы моторы свои заглушили.

– Давай старичка вместо сохатого замочим, – предложил Храп и, весьма довольный собственным остроумием, хохотнул.

– Только скандала тут не хватало, – поморщился заммэра Больников и подумал: «Не дай Бог, Старозубцев признает мою персону, потом в газету пропишет». Склочного городского общественника заместитель мэра знал и побаивался. Тот часто ходил на приемы выбивать деньги на ремонт совершенно бесполезных, с точки зрения Больникова, учреждений, вроде разваливающегося библиотечного здания и, пользуясь демократическими преобразованиями, с остервенением поносил новую власть.

– Нечего, мужики, зря бензин жечь, да и люди спят, – тихо, чтобы не быть узнанным по голосу, попросил заместитель городского головы.

Водители нехотя побрели к машинам и заглушили двигатели.

Гольштейн и Осьмеркин вернулись. Лица их выражали крайнее недоумение.

– Никто не открывает! – развел руками Гольштейн. – Мы уж и звонили, можете себе представить как? А господин проректор позволил себе постучать каблуком. Не верю, что можно спать так крепко.

– Мы трезвонили, трезвонили, а там тишина, – подтвердил проректор.

– Может, он вчера на ночь «позволил»? – предположил руководитель налоговой службы. Сметанин не забыл, как месяц назад его не смогли разбудить на работу.

– Ну, знаете. Он может, и «позволил», но супруга… – возразил директор базы.

Охотники решили идти всем миром. Предварительно, заперев машины с дорогими ружьями в салонах, они всей компанией ввалились в подъезд и пешком поднялись к квартире Звягинцева. Нехорошее предчувствие овладело Семякиным. Десять лет назад именно в этой квартире убили директора потребсоюза. На продолжительные звонки никто не открывал. Тогда мужчины стали что есть силы колотить ногами. Двери соседних квартир открывались, и из них выглядывали возмущенные жильцы. Но увидев компанию в камуфляжной форме, моментально исчезали. Неожиданно Гольштейн взялся за ручку и потянул. Железная дверь бесшумно открылась. Мужчины переглянулись и вопрошающе уставились на полковника. Семякин на мгновенье задумался и шагнул в темную прихожую. Сделав два шага в глубину, полковник споткнулся обо что-то мягкое, попятился назад и стал шарить рукой по стене в поисках выключателя.

Вспыхнувшая люстрочка осветила прихожую и холл. Возле самой двери лежала женщина в домашнем халате из оранжевого плюша. В глубине коридора застыло прислоненное к стене безжизненное тело народного депутата областной думы.