Хмельная музыка любви - Людмила Леонидова

Некрасивая девушка, вовсе не похожая на отца, в пуантах и балетной пачке замерла на картине в позе лебедя.

— Значит, у него двое детей? — уточнила Надежда.

— Официальных двое, — оборачиваясь на дверь, шепотом сообщила продавщица. — Поговаривают, что еще несколько внебрачных. К нему женщины знаете как липнут? Сами видели, какой он мужчина видный.

— А он, он тоже?..

— Что тоже?

— К женщинам, ну сами понимаете…

— А что, вы не догадываетесь, целую серию картин им посвятил.

— Да, и все обнаженные! — сокрушенно произнесла Надежда.

— Говорят, к нему девчонки в мастерскую чуть ли не в очередь стоят. И жена в курсе. У нее тоже любовники были, пока не состарилась.

— Он ведь уже немолодой. — Надежда осуждающе покачала головой.

— Но мужики — дело другое. Они всегда хороши, какой бы возраст ни был. Другие художники натурщицам деньги платят. Ведь это какой труд позировать! А у Тимофея Ожегова нет проблем — за так все согласны. Еще за честь почтут. И все молоденькие, симпатичные. Однажды я слышала, он объяснял своим поклонницам, что ценит девушек с внутренней красотой, чтобы в них было такое… — И, заметив, как покупательница недоверчиво качает головой, добавила: — Не верите? А то он писать с них не может. Вдохновение не приходит. Вот вы как раз ту самую угадали. — Продавщица показала на запакованную картину. — Ему она удалась. Сам хвалился.

Скрепя сердце Надежда поблагодарила девушку.

К разговору с Танечкой предстояло еще подготовиться. Главное — не спугнуть дочь. Ясно, чем видный и знаменитый Тимофей Ожегов завлек наивную девчонку. У нее даже толком мальчиков ведь и не было. Так, за косы в школе дергали, портфель носили, и все!

В институте еще, когда на первом курсе училась, на вечере познакомилась с каким-то парнем, понравился он Надежде. Хороший, твердый молодой человек, военное училище закончил. Только она все фыркала, что солдафон, что в ансамблях не разбирается, моду не признает. Потом сообщила, что куда-то его послали. И вот теперь на тебе, художник, бомонд! И откуда она его только выкопала?

— Люблю и буду любить, — заявила Таня, когда Надежда, не выдержав, показала ей картину. — Отстань от меня! Если не разрешишь встречаться, из дома уйду!

— Мадам, — сказал Ожегов, когда Надежда, вновь заявившись в салон, попробовала с ним поговорить, — я догадался, что вы кто-то из близких Танечке, когда в салоне к картине моей прилипли. Что вы от меня хотите? Да, ваша дочь прекрасна. Она моя муза.

— Муза? — глядя на мужчину, не желающего стариться, растерянно повторила Надежда.

— Она меня вдохновляет и ведет дорогой искусства, — словно бестолковой объяснил ей художник. — Но она девочка совершеннолетняя. Вправе сама решать за себя. Что? Беременность? — Ожегов сделал вид, что слышит впервые. — Я тут ни при чем, — тут же подло открестился он, опасаясь, что Надежда устроит скандал, еще жаловаться в партком Союза художников надумает. — Мало ли с кем ваша дочь путается. Нет, я не говорю, что она распущенная, но то, что у нее могут быть мужчины…

— Вы подлец! — выкрикнула, не выдержав, Надежда. — Вы же точно знаете, что у нее нет никого, кроме вас. Вы же все сказали этой самой картиной. У нее в глазах испуг девочки, потерявшейся в этой жизни. И еще вы… вы старый развратник!

— Может быть, вы вызовете меня на дуэль?

Ожегов в открытую издевался над Надеждой. Дальнейший разговор не имел смысла. Нужно было ждать, чтобы он сам бросил девочку. Это было не за горами. Тане скоро рожать.

Как воспитывать еще одного ребенка на одну зарплату, Надежда не знала. В России наступили сложные времена. Мизерный заработок, да и тот висел на волоске, а Танечка еще не защитила диплом. О том, чтобы избавиться от ребенка, не могло быть и речи. Таня рассчитывала, что если она Тимочке родит ребенка, то он, как истинный джентльмен, точно на ней женится.

Но как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло. Обивая пороги мастерской великого Ожегова, Таня в расстройстве после очередного скандала с мэтром выскочила на улицу и, поскользнувшись, упала. Ударившись головой об лед, девушка потеряла сознание. Прохожие вызвали «скорую». В больнице у нее случился выкидыш.

Бледная, несчастная, но не разуверившаяся в порядочности мастера, она все же вновь попробовала наладить с ним отношения. Но не тут-то было — ее место оказалось занятым другой. Новенькая студентка художественного училища.

Таня вся в слезах прибежала домой.

— Это ты виновата! — обвиняя во всем мать, кричала и плакала она. — Ты вмешалась в мою жизнь! Ты сказала ему, что он меня соблазнил. А я сама этого захотела. Понимаешь, сама! Он хороший, я люблю только его одного!

— Девочка, послушай меня, любовь должна быть взаимной. У него семья, жена, дети, — пробовала увещевать ее Надежда.

— Ну как ты не понимаешь, он же ее больше не любит! Он мне говорил, она старая и больная.

— Ты ведь когда-нибудь тоже будешь старой!

— Никогда! — в запальчивости выкрикнула Таня. — Я не состарюсь никогда!

Арсений подоспел вовремя. Его перевели в Москву. Окончив институт, Таня никак не могла устроиться на работу.

— Я тебе помогу, — сказал он. — Стань моей женой.

— Мам, он меня замуж зовет, — безразлично сообщила Таня. — И еще говорит, что у них там, «на войне», моего профиля специалисты нужны. Хорошо платят. Как считаешь? Все девчонки с нашего курса уже семейные.

— Хороший человек и очень мне нравится, — одобрила Надежда.

— Вот и выходи за него сама, — вредничала дочь.

— Я тебя не принуждаю, только считаю, что он очень надежный человек, — спокойно увещевала ее Надежда.

— Мне что, его на прочность испытывать придется, он же не сталь?

— Поддержка и опора для женщины — все!

— Зачем мне опора, я красивой жизни хочу.

— Что такое красивая жизнь?

Танечка прикрыла глаза:

— Художники, артисты, знаменитости! Всегда праздник! Я хочу блистать, понимаешь? Тим сказал, что у меня это получается!

— Где, где ты собираешься блистать? Времена балов давно прошли!

— У него на вечеринках, вот где! Ты даже не догадываешься, у него как в кино. А с Арсением… — Таня поморщилась, — аты-баты до зарплаты!

— Что ты понимаешь в жизни? — с горечью воскликнула Надежда. — Жизнь, она не может быть вечным праздником.

— А я хочу! — Таня по-детски капризно топнула ногой. — Как ты не понимаешь, я хочу вечного праздника!

— Так не бывает!

— А если у меня такой характер?

— Отчего у тебя такой характер? Мы с тобой всегда жили скромно.

— Вот поэтому. Ты не представляешь даже, какие Тим устраивал вечера: бомонд, шампанское! И его знакомые мне ручки целовали, говорили комплименты, восхищались.