Обитель Апельсинового Дерева - Саманта Шеннон

Как неожиданно рухнула его жизнь!

Трактирщик поставил перед ним поднос с двумя мисками похлебки, грубо порезанным сыром и караваем ячменного хлеба:

– Чем еще услужить вам, мой господин?

– Ничего не нужно, – ответил Лот. – Спасибо.

Трактирщик низко поклонился. Едва ли ему каждый день приходилось принимать благородных сыновей ярлов.

Сидевший напротив добрый друг, благородный Китстон Луг, вонзил зубы в краюху.

– Ох, ради… – Он сплюнул крошки. – Сухой, как молитвенник. Осмелюсь ли я попробовать сыр?

Лот отхлебнул меда, мечтая о чем-нибудь холодном.

– Если в твоих владениях так гнусно кормят, – сказал он, – жалуйся своему благородному отцу.

Кит фыркнул:

– Да, ему как раз по вкусу безвкусная пища.

– Радуйся и такой. Едва ли на корабле будут кормить лучше.

– Знаю-знаю. Я – балованный придворный любезник, привык спать на пуховых перинах, крутить любовь со знатными девицами и питаться одними сластями. Двор меня испортил. Так сказал отец, когда я, знаешь ли, подался в поэты. – Кит опасливо отломил кусочек сыра. – К слову, надо бы все это описать – в пасторали, пожалуй. Разве мой народ не очарователен?

– О да, – буркнул Лот.

Сегодня ему не удавалось разыгрывать легкость духа. Кит, дотянувшись через стол, ухватил его за плечо.

– Останься со мной, Артелот, – сказал он.

Лот хмыкнул.

– Возница не называл имени капитана?

– Харма, помнится.

– Уж не Харло ли?

Лот пожал плечами.

– Ох, Лот, как же ты не слышал о Гиане Харло. Пират! Каждый аскалонец…

– Я уж наверняка не каждый аскалонец. – Лот потер себе переносицу. – Будь добр, просвети меня: что за негодяй повезет нас в Искалин?

– Легендарный негодяй, – приглушенным тоном заговорил Кит. – Харло мальчишкой явился в Инис с далеких берегов. В девять лет поступил на флот, а к восемнадцати командовал кораблем – и немножко пиратствовал, как многие подающие надежды моряки.

Кит налил им в кружки еще меда.

– Этот человек исплавал все моря на свете, даже те, которым картографы еще не дали имен. Говорят, к тридцати он грабежами скопил богатства на зависть герцогам Духа.

Лот снова выпил. Он чувствовал, что до отплытия им понадобится новый кувшин.

– Хотел бы я знать, Кит, – спросил он. – Отчего столь прославленный нарушитель закона везет нас в Искалин?

– Может быть, он единственный из капитанов, кто на это решится. Этот человек не знает страха, – ответил Кит. – Знаешь, королева Розариан ему благоволила.

Мать Сабран. Лот, наконец заинтересовавшись, поднял голову:

– Правда?

– Правда. Говорят, он был в нее влюблен.

– Надеюсь, ты не намекаешь, что королева Розариан изменяла принцу Вилстану?

– Артелот, мой угрюмый северянин, разве я сказал, что она отвечала на его любовь? – хладнокровно возразил Кит. – Однако он был ей настолько по душе, что она вручила ему самый большой, крытый броней корабль своего флота, а он дал ему имя «Роза вечности». Себя он преспокойно именует корсаром.

– Ах корсаром… – Лот чуть слышно хмыкнул. – Многие хотели бы носить это звание.

– За последние два года его люди захватили несколько искалинских кораблей. Сомневаюсь, что нас ждет добрый прием.

– Сдается мне, искалинцы теперь мало кого встречают по-доброму.

Они помолчали. Кит ел. Лот смотрел в окно.

Все случилось глухой ночью. Люди со значками крылатой книги – знаком герцога Вежливости Сейтона Комба – вошли в его покои и приказали следовать за ними. Не успел Лот оглянуться, как оказался в карете вместе с Китом, которого тоже вывели из дома под покровом тьмы и предъявили письмо, объясняющее такое обращение:

Записку тут же выдернули у него из рук и унесли – вероятно, чтобы сжечь.

Лот не мог понять одного: почему? Ради чего из всех придворных в Искалин посылают его? Да, Инису нужно было знать, что затевается в Карскаро, но из него какой соглядатай?

Пес отчаяния сидел у него на плечах, но Лот не мог себе позволить согнуться под его тяжестью. Он был не один.

– Кит… Прости меня. Тебе пришлось сопутствовать мне в изгнании, а я оказался плохим спутником.

– И не думай извиняться. Я всегда был не против приключений. – Кит двумя руками пригладил свои светлые кудри. – Но раз уж ты наконец открыл рот, надо бы обсудить наше… положение.

– Не надо. Не сейчас, Кит. Все решено.

– Не думай, что приказ о твоем изгнании отдала королева Сабран, – твердо заявил Кит. – Говорю тебе, она о нем знать не знала. Комб ее уверит, что ты покинул двор своей волей, но она не так уж доверяет своему главному шпиону. Ты должен открыть ей правду, – настаивал Кит. – Напиши ей. Открой их замыслы, и…

– Комб прочтет письмо раньше ее, – оборвал его Лот.

– А зашифровать ты не сумеешь?

– Ночной Ястреб разгадает любой шифр. Сабран потому и поставила его возглавлять разведку.

– Тогда напиши своим родным. Попроси их о помощи.

– Получить аудиенцию у Сабран они могут только через Комба. И даже если получат, – добавил Лот, – для нас уже будет поздно. Мы к тому времени окажемся в Карскаро.

– Должны же они знать, куда ты подевался. – Кит покачал головой. – Святой, я начинаю думать, что тебе хотелось уехать!

– Если герцоги Духа считают, что я лучше других сумею разузнать, что назревает в Искалине, быть может, так и есть.

– Оставь, Лот. Ты сам знаешь, из-за чего это вышло. Тебя все предупреждали.

Лот, насупившись, ждал продолжения. Кит со вздохом допил кружку и склонился поближе к нему.

– Королева Сабран еще не замужем, – забормотал он. Лот напрягся. – Если герцоги Духа подбирают ей иноземного супруга, твое присутствие рядом… ну, оно осложнило бы дело.

– Ты же знаешь, мы с Сабран никогда…

– Не важно, что знаю я, важно, что видит свет, – возразил Кит. – Позволь прибегнуть к небольшой аллегории. Искусство. Произведение искусства рождается не одним великим деянием, а из множества малых. Читая мою поэму, ты не замечаешь, сколько недель я над ней трудился: обдумывал, вычеркивал слова, с отвращением сжигал целые листы. Видишь ты то, что я хотел тебе показать. Такова и политика.