Все небеса Земли - Алексей Евтушенко

Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Алиса молчала, по навигационному экрану продолжали бежать числа и символы. Земля явно приблизилась, теперь она занимала почти весь экран по высоте.

– Объясни, – потребовал О’Доэрти. Он наклонился вперёд, насколько позволял ремень безопасности, и, прищурившись, смотрел на экран, словно хотел просверлить его взглядом.

– Если коротко – бортач заклинило, – сказал Мигель. – Намертво.

– Бортач – это бортовой комп?

– Он. Так не бывает, но теперь мы видим, что бывает. Если это хитромудрый вирус… Теоретически возможно, но я не представляю, кто и зачем мог его создать и, главное, каким образом он проник… – Мигель умолк и повернулся к товарищу. Его лицо побледнело, на лбу блестели мелкие капли пота. В синих глазах ощущалась тревога, но страха и паники Конвей не заметил.

– Диверсия? – предположил Мигель тихим голосом. – Но – кто? Кому это нужно?

– К чёрту, – сказал блюзмен и откинулся в кресле. – Потом разберёмся. Если это «потом» будет. Как я понимаю, мы не можем сменить курс и скоро воткнёмся в атмосферу родины-мамы?

– Верно понимаешь. Я думал сменить курс на аварийном режиме, но он тоже недоступен. Такое впечатление, что накопители энергии на нуле. Хотя бортач показывает, что они полны, – он ткнул пальцем в экран. – Вон значок справа, синенький, видишь?

– Толку. Бортачу веры нет, сам говоришь. Так что, мы сгорим? Сколько нам осталось?

– Не ссать, – усмешка Мигеля вышла слегка кривоватой. – На самый крайняк отстрелим кабину и сядем на аварийных двигателях и парашютах.

– А они разве…

– Нет, – покачал головой Мигель. – Слава богу, кому-то хватило ума сделать эту систему полностью автономной. Там пороховой заряд и своя одноразовая батарея, не подключённая к реактору. Она просто меняется раз в год на новую. Последний раз меняли два месяца назад при техосмотре. И управление аналоговое, как на краулере.

Конвею показалось, что теперь, когда Мигель объяснил ему вкратце, что и как, он немного успокоился. Во всяком случае, в лицо вернулись краски и высох пот на лбу.

– Двадцать минут, – сказал Мигель.

– Что? – не понял Конвей.

– Ты спрашивал, сколько нам осталось до входа в верхние слои атмосферы. Отвечаю. Двадцать минут, – Мигель повернулся и посмотрел на робота, который так и продолжал торчать за спиной Конвея. Чашка в левой, правая вцепилась в страховочную петлю. – Георг, пожалуйста, поставь чашку на место и приготовь кабину к катапультированию. У тебя восемнадцать минут.

– Слушаюсь.

Робот повернулся и проследовал на камбуз.

Конвей почувствовал, как противно засосало под ложечкой, и с внутренней стороны кожи шевельнулись тысячи мелких острых игл.

Святой Патрик, подумал он, заступись и сохрани! Обещаю меньше пить. И сяду за новый альбом. По-взрослому! А вслух сказал, стараясь держаться как можно спокойнее:

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но вход в атмосферу Земли и тем более посадка категорически…

– Да, – перебил его Мигель. – Запрещены под страхом немедленного уничтожения корабля. Как раз этим я намерен заняться. Прямо сейчас. Надеюсь, аварийное радио не отказало.

В его левой руке, словно из ниоткуда, появился микрофон. Слева на панели управления разгорелся зелёный огонёк.

– Внимание всем! – произнёс в микрофон Мигель. – Внимание всем! Говорит Мигель Сухов, космокатер «Кармелита», бортовой номер МР 3419 SPF. Терплю бедствие над Землей! Повторяю. Говорит Мигель Сухов, космокатер «Кармелита», бортовой номер МР 3419 SPF. Терплю бедствие над Землёй! Как слышите меня? Приём.

Тишина, шорох помех.

– Не слышат? – предположил Конвей.

– Это аварийная волна, – сказал Мигель. – Кто-нибудь должен поймать. Не на Луне, она будет закрыта для радиосвязи, – он глянул на часы, – ещё десять минут. На Земле. На Марсе тоже должны услышать…

– Но в лучшем случае через шесть минут, – закончил поэт.

– Время есть, – сказал Мигель. – Мало, но есть.

Он поднёс микрофон к губам.

– Внимание, «Кармелита», это Земля, – донёсся из динамиков женский бесстрастный голос. – ИИ Нэйтелла, ближний орбитальный контроль. Назовите ваши координаты и скорость. Приём.

Мигель продиктовал, глядя на экран.

– Что у вас случилось? – осведомился голос. – Приём.

– Следовали с Марса на Луну. Порт назначения – Луна-Сити. Глобальный компьютерный сбой. Подозреваю вирус неизвестного происхождения. Самостоятельно исправить положение не могу. Управление катером потеряно, поскольку отказала также и аварийная система. Судя по всему, нет энергии в накопителях. Причину тоже не могу определить. Приём.

– Хоть что-то вы можете? Приём.

Кажется, в голосе с Земли проскользнул сарказм.

– Я говорю правду, – сказал Мигель. – Приём.

– В этом мы ещё разберёмся, – продолжил голос. – Если будет с кем разбираться. Я спрашиваю, что вы можете? Приём.

– При входе в атмосферу отстрелить кабину и сесть на аварийных двигателях и парашютах. Это всё. По моим расчётам вход в атмосферу начнётся через двенадцать минут. Приём.

– Вижу вас. По моим тоже. Почему не сообщили о проблеме раньше? Приём.

– Сообщил, как только понял все её масштабы. Приём.

Тишина и шорох помех.

– Охренеть, – пробормотал Конвей. – А ведь буквально пару минут назад я думал о пиве в Луна-Сити. Как непредсказуема и, главное, коротка жизнь! Может быть.

– Вы ставите меня в трудное положение, «Кармелита», – ожили динамики. – Приём.

– Я и сам в чертовски трудном положении, Нэйтелла! Повторяю, я терплю бедствие. – Мигель начал заводиться. – Вам это слово понятно? Бедствие, катастрофа, неконтролируемое падение, полный отказ, мать его, управляемости кораблём! Нас тут трое на борту, если вам это интересно. Я, мой друг Конвей О’Доэрти и робот-андроид Георг Пятый. И всем нам, мать вашу или кто вас там придумал и создал, нужна помощь, а не рассуждения о вашем, опять и снова трижды мать его, трудном положении! Что это значит вообще, ваше трудное положение? Что вы этим хотите сказать?! Приём, мать его!

– Спокойно, Миг Семнадцать, – длинная рука Конвея коснулась плеча Мигеля. – Побереги нервы, они нам, чувствую, пригодятся.

– Да пошло оно… – пробормотал Мигель. – Девять минут до входа в атмосферу!

– «Кармелита», это Нэйтелла, – снова возник голос в динамиках. – Моё трудное положение означает, что, согласно Постановлению Мирового Конвента за номером одиннадцать дробь четыреста двадцать восемь от две тысячи сто тридцать четвёртого года любой корабль внеземных колонистов, который собирается совершить несанкционированную посадку на Землю, должен быть уничтожен. Вы обязаны это знать. При этом ваш статус терпящего бедствие не подтверждён. У меня только ваши слова, которые могут быть или неверной интерпретацией имеющихся фактов, или прямой дезинформацией. Люди умеют и любят лгать. С другой стороны, я не могу априори считать ваши слова ложью, пока не доказано обратное. Поэтому слушайте моё решение. – Последовала небольшая, но полная драматизма пауза. – Вам разрешена аварийная посадка на Землю. Приём.