Эффект бабочки в СССР - Евгений Адгурович Капба

хто вешацца собрался? Этот хлопец? Идиёт! - сказала бабулька. - Жизнь она... Она такая красивая!

И глубоко вздохнула, оглядевшись. Солнечные оранжевые закатные лучи отражались от окон избушек-пенальчиков, подкрашивали березы и липы, стоящие вдоль дороги, в нежные цвета. По розоватому небу плыли облака - огромные, похожие на испанские галеоны. Пахло уже совсем по-весеннему: свежестью, набухшими почками, первыми подснежниками...

- Черт, - сказал Женёк. - Спасибо, бабуля. Действительно - идиёт.

- Ну, то-то! За жизнь трымацца нужно, за тебя ее никто не проживёт. А шо вы такое спытать хочете?

Тут в дело вступил я. Начал издалека, попросил рассказать историю всех четырех улиц Резервации, кто тут первым селился, что было до того, как дома поставили, и почему они такой интересной формы. Звали бабулю Настасья Филипповна, и начала она свой рассказ с последнего вопроса. Оказывается - дома строили пленные румыны, году эдак в 1943, зимой, сразу после освобождения Дубровицы от немцев. Откуда в Дубровице взялись румыны - сие исторической науке не известно. Известно только, что до них довели задачу: построить столько-то домов для местных жителей взамен разрушенных во время оккупации. Что за начальник такой сознательный попался - неизвестно, но считать он явно не умел, потому как того объема древесины, что выделили любителям мамалыги и молодого вина на строительство, для полноценного жилья было явно недостаточно. Так что все эти Петреску и Антонеску пораскинули мозгами и настроили таких вот пенальчиков по десять, много - пятнадцать квадратных метров. Удобства - на улице. А что - задача выполнена, лишившиеся домов дубровчане и таким времянкам были рады... Но нет ничего более постоянного, чем временное, верно? С тех пор многие так и жили. До последнего времени.

- А что - в последнее время?

- Помирать начали. А всё гарэлка клятая! Праз нее народ помирает, особенно старики! Вон, Николаич с Партизанской зимой от "Раисы" шуровал, поскользнулся, упал, галаву разбил, да так и помер - до утра нихто его не бачил и не помог!

- А что дом? На кого остался?

- Так откуда ни возьмись, наследнички появились! Известное дело - Николаич гарэлку даром брал, а дом за то отписал!

- Это как - даром? - удивился я.

- Да так. Это у нас каждый собака знает - шуруй к Железке и пропиши кого она скажет, и отписать на него хату поможет. И бутэлька кажный день до самой смерти! Только вот шо я скажу, хлопцы - долго такие не живут. Знают это, дурни, а всё одно - в "Раису" ходют! Идиёты.

- Идиёты, - согласился я. - А в милицию почему не обращались?

- Так, а оно ж по закону всё! Они ж сами прописывают у себя в хате, добровольно! Шо тут милиция сделает?

- А ОБХСС? Из-под полы же водку продают?

- Не ведаю, не ведаю... - отмахнулась Настасья Филипповна. - Я сама непьюшшая, в магазин только за хлебом хожу и в хату никого прописывать не буду. Я зиму у дочки в квартире живу, а летом сюды - огород, бульбочка... Котик вот! А помру - дочке будет дача, землица - всяко она нужна. И внучатам оно тоже на свежем воздухе лучше, чем в пылишше городской.

Мы со Стариковым обалдело переглядывались. Нет, ну я знал про мутные схемы черных риэлторов в Москве и прочих крупных городах, но чтобы в Союзе... С квартирами в СССР бы такое провернуть вряд ли бы удалось, а вот по поводу частных домов была всё-таки лазейка, получается!

Оставалось только завтра разобраться с документами из БТИ и можно было идти к Соломину. Обожал я смотреть на квадратные глаза этого служителя закона и порядка.

***

Соломин не разочаровал.

Дежурный в РОВД меня узнал и потому пропустил, попросив только журналистское удостоверение, чтобы сделать соответствующую запись. У меня в руках была папка со списочками от Кикиморовича, отфотканными бумагами, свидетельствующими о передаче семнадцати частных домов по улицам Кавалерийская, Партизанская, Гвардейская и Революционная другим собственникам по завещаниям. А еще - изложенное на бумаге экспертное мнение из санстанции об имеющихся примесях в воде из прудов Рыбхоза и неофициальное - от Эллочки Громовой, практикантки-ветеринара. Что касается ее мнения, то Анатольич, просмотрев эту записку, написанную круглым девчачьим почерком, сказал:

- Будем называть вещи своими именами: карпы - бухие!

А еще - у меня были фотографии стенда в "Раисе" и таблички на кабинете директора Рыбхоза - для наглядности. Две Железки, однако! Ну, и три волшебных анонимки, куда без них-то? С них всё началось, их я первыми на стол Соломину и положил. Капитан сначала ржал, зачитываясь перлами о "крякающих индюках", потом посерьезнел, когда дошел до документов, а увидев список из 17 покойников, наконец сделал те самые квадратные глаза:

- Ох-ре-неть! - сказал он. - Просто ужас какой-то! И это у нас, под носом, в Дубровице? И ты это вывел из трёх анонимок? Белозор, ты чё, Шерлок Холмс? Что мне опять с тобой делать? Идти к Привалову на поклон? О-о-о-ох!

И мы пошли к Привалову. Тот, завидев меня, помрачнел.

- Опять ты? Гера, когда твоя кипучая энергия уже будет размазана тонким слоем по всей Республике? Не, я благодарен за помощь, ты просто мальчиш-Кибальчиш и Тимур и его команда в одном лице, но как же ты меня задолбал!

- И я вас люблю, Пал Петрович! - приложил руки к сердцу я.

- Белозор! - сказал он. - Хватит паясничать. Давай свои бумажки. Соломин, что там?

- Серия. Отравительницы у нас завелись, представляете?

- Что-о-о? Давай сюда... Твою ма-а-а-ать! Так, Белозор, давай излагай коротко и ясно свою версию.

- Излагаю, - я уселся без приглашения в мягкое кресло напротив стола начальника РОВД и закинул ногу на ногу. - Версия такая. Две сестры по фамилии Железко, одна - завмаг в «Раисе», вторая - директор Рыбхоза. Одна производит огненную воду - по словам экспертов, отвратительно качества, настоящая отрава. Вторая из-под полы реализует её пьющему населению в долг, под проценты. Или же заключает договор: бутылка в сутки в обмен на завещание на указанного человека. Напиток сей предлагается под видом польского - "Vodka wyborowa", слыхали? А поскольку алкоголь из ПНР нет-нет да в продаже и появляется в наших заведениях торговли, то вопросов ни у кого особо не возникает. Точно так же, как и по зашкаливающему количеству смертей - народ, однако, сильно пьющий в Резервации,