Отравленная жизнь - Анна Малышева

Однако, выйдя из ванной, Саша обнаружила, что деньги Федор унес. Это разозлило ее еще больше:

«Значит, покричал он для проформы, чтобы не благодарить! Конечно, у него бы язык отсох сказать мне спасибо! Он не альфонс, извольте видеть! Если бы он еще алименты из этих денег заплатил, а то возьмет и пропьет!»

Она взглянула на часы. Ей давно уже не приходилось вставать в такую рань. Глаза резало – не то с недосыпа, не то от слез. Девушка прямо в халате улеглась на постель, укрылась до подбородка и закрыла глаза. Она уснула незаметно для себя и проснулась, когда в комнате было совсем светло.

Саша встала, выпила чаю, постояла немного перед проклятой картиной и еще раз убедилась, что она уничтожена бесповоротно… Непосвященный человек и впрямь мог принять этот холст за простую грязную тряпку. Девушка рассмотрела сделанные с картины снимки и положила их в сумку. Подумав немного, положила туда же оставшиеся деньги. У нее осталось всего шесть дней до визита заказчицы.

Конечно, можно плакать, убиваться, можно было на все наплевать и ждать приговора… Но Саше было легче чем-то заниматься. Особенно сейчас. Невыносимо оставаться в этой квартире. Они с Федором никогда не были здесь счастливы. Даже в то время, когда денег еще хватало, родители примирились с зятем, а Саша надеялась, что сумеет зарабатывать на жизнь своим искусством. "А где мы были счастливы? – спросила себя девушка, взглянув на уличный градусник и одеваясь потеплее. – У моих родителей?

Ну, уж только не там. В Питере, на Фонтанке?" Да, те времена вспоминались ей как что-то светлое, милое, беззаботное. Но девушка сама себе признавалась, что та жизнь была в чем-то игрушечной. Они играли в мужа и жену, играли в то, что ведут хозяйство, играли, что собираются пожениться… «Пока не доигрались!» Саша почувствовала, что на глаза опять наворачиваются слезы, и запретила себе даже вспоминать о прошлом.

Она достала записную книжку и открыла ее на странице, куда записала телефон магазина Альбины.

Она помнила, что на двери магазинчика было обозначено, что он открывается в десять утра. Судя по всему, хозяйка уже должна быть там. И Саша не ошиблась в своих расчетах. Альбина не только оказалась на месте – она сразу вспомнила вчерашнюю посетительницу и с живым интересом воскликнула:

– Ну как, встречались с Катериной? Как она там, еще не совсем с ума сошла?

Саша предвидела эти расспросы. Она честно передала содержание своего вчерашнего телефонного разговора. Альбина выслушала ее, не прервав. Даже когда Саша замолчала, Альбина продолжала молчать. Наконец она медленно произнесла:

– Ну, насчет того, что их отравили, я сомневаюсь. Кому они нужны? А вот оставить свечку и угореть от дыма они вполне могли… Катя сама могла бросить на пол сигарету, а там уж… Свечка или окурок, какая разница! Бедный мальчик! А я ничего и не знала… – Она помолчала еще, как бы обдумывая услышанное, и затем неожиданно предложила:

– Знаете что? Давайте съездим туда! Вы же интересовались Корзухиным!

– Зачем? – удивилась Саша. – Там все сгорело, и нас туда вообще вряд ли пустят.

– Вы что, сумасшедшей тетки испугались? Чепуха! У них вся семейка по женской линии с придурью! – подбодрила ее Альбина. – Это Катина тетка, да и то, кажется, не родная. Жила в том же квартале и отравляла бедной женщине жизнь, ходила в гости, советы давала. Черт, неужели она теперь стала наследницей?

Последняя догадка, неизвестно почему, окончательно завела Альбину. Она сказала, что выезжает максимум через час и если Саша хочет взглянуть, как жил ее любимый Корзухин, – это последняя возможность. И Саша скрепя сердце согласилась подъехать к магазинчику Альбины к назначенному часу, чтобы оттуда отправиться на квартиру Корзухина.

Ровно без пяти минут одиннадцать она открыла дверь магазинчика. Альбина была готова выходу.

Сегодня на ней был тяжелый синий балахон, плечи украшала пестрая вязаная шаль, а голову – все тот же уродливый пегий пучок. Увидев Сашу, она взмахнула огромной лакированной сумкой:

– Не проходите, ждите на улице, я сейчас запру!

Альбина вышла на улицу без пальто, что очень удивило Сашу – мороз стоял крепкий. Но оказалось, что у нее неподалеку припаркована машина.

Это был иссиня-черный «крайслер», новенький, но очень грязный. Альбина уселась за руль, Саша рядом, и занялась прогреванием мотора. Все это время она молчала, поджав губы и явно о чем-то задумавшись. Саше тоже не хотелось разговаривать. Она чувствовала себя очень неуютно. С одной стороны, Саша знала – сейчас ей предоставится возможность узнать еще что-то о Корзухине и его картинах. И эта возможность может оказаться последней. С другой стороны, ей вовсе не хотелось ехать туда, где совсем недавно случилась трагедия. «Я буду вынюхивать, высматривать, расспрашивать ту полоумную тетку… – подумала Саша. – А зачем? Картины, как та сказала, уничтожены. А тетка, чего доброго, узнает мой голос и опять примется меня проклинать. Интересно, за кого она меня приняла?»

Машина тронулась с места, и Альбина тут же заговорила:

– А скажите, Саша, почему вы так интересуетесь этим художником? Вы, между прочим, первая из его поклонниц, с которой я встретилась.

– Неужели он так плох? – уклонилась от прямого ответа Саша.

– Да вовсе не плох, – согласилась Альбина. – Но я бы не сказала, что и хорош. Лет через сто он будет представлять какой-то исторический интерес.

Старые картины все равно покупают, даже если они паршивые, вы это сами знаете. Но сейчас… Все его забыли. Он жил Бог знает на какие средства, потихоньку спивался, конечно… Измучил жену, довел до болезни сына. Они были счастливы, когда он от них сбежал. Где вы раньше были, поклонница? – И она рассмеялась своим отрывистым, резким хохотком.

Успокоившись, Альбина добавила:

– А в общем он был неплохим художником. Только каким-то надломленным. Работал через пень-колоду, особо себя не утруждал. Когда-то подавал большие надежды…

Но нет хуже несостоявшихся гениев! Все они, как правило, спиваются или еще хуже.

– А как он пропал? – Саша жадно ловила каждое ее слово. – Почему ушел из дома?

– Ну, это было уже не в первый раз, – пояснила Альбина. – С ним такое и раньше случалось. Исчезнет на месяц, на два. Потом является без гроша, ободранный, говорит, что ездил в Крым или в Среднюю Азию. Никаких картин не привозил, а говорил, что работал. Подработает на какой-нибудь халтуре и запьет. Проспится – и опять нормальный человек.

Катя, несчастная женщина, его любила. – Эти слова Альбина произнесла серьезно, без своей обычной насмешливой интонации. – Она только и мечтала, чтобы он бросил живопись, нашел нормальную работу. Она даже была согласна, чтобы он при этом пил, представляете?!

– А он? – спросила Саша.

– А он был не согласен, – кратко ответила Альбина и снова надолго замолчала.