Al Azif. Книга II - Винсент О'Торн

врачом, за что они платили мне весьма внушительные деньги. Я стал им как родной, я был вхож в их дом на правах любого из Росси. Я был лучшим другом их детей, их собака была от меня без ума, а их престарелая прабабушка, находящаяся в глубокой деменции, кажется, считала меня кем-то из святых, а может даже и Самим.

Я помню, будто это было вчера, как я ставлю главе семейства, Фабио, капельницы и делаю уколы, после того, как он изволил не лежать в больнице, а отбыть домой, едва пойдя на поправку. Помню, как мне звонила сестра их бабушки – Белла – когда нашла у себя какую-то опухоль и, что поделать, я съездил и уговорил её поехать в клинику. Как оказалось, не зря. Я видел, как идут по жизни к их угасанию взрослые члены семьи, и я видел, как растут их дети. Все четверо были мне, будто мои собственные. Что правда так и не вызывало у меня желание когда-либо заводить своих. Особенно после того случая, как у Росси осталось трое детей.

Дети семьи Росси. Алессандра, Франческо и Лоренцо. Джулиано. Все, даже сами Росси, говорили, что Лоренцо очень специфический мальчик, но я не придавал этому значения. Я помнил, как специфической девочкой была Алессандра, в своё время. Она тогда увлеклась изготовлением страшноватых кукол, и все очень нервно занудствовали по этому поводу, пока я неусыпно твердил, что никаких девиаций не наблюдаю. В итоге, она начала продавать этих кукол, что принесло и ей, и семейству ощутимый прирост доходов, и все сразу изменили гнев на милость, хотя Фабио и продолжал порой старую песню, что видит дочь в стройных белых рядах дантистов. Наверно, они б меня озолотили, если б я уговорил их дочку пойти в медицинский, но мне это было без надобности. Они платили мне гонорар, которого хватало мне с лихвой, и я отсылал часть своему отцу, который жил в другой, более бедной, стране. После его смерти, я начал заниматься благотворительностью, чем промышляю и по сей день. Да и планирую заниматься, пока носят ноги, и пока я могу побеждать в моей персональной войне с демонами. Уж не знаю, внутренние они или внешние, но об этом позже.

Я помню, как это начиналось. Как стартовал тот ужасающий месяц, когда все мы были внутри гигантского бомбардировщика, безапелляционно пикирующего. Первый день был воскресеньем. Стояла отличная погода, и я купил булочек в лавке рядом с домом, сел у себя во дворе прямо на траву, сделал себе ароматного кофе и потреблял это, смотря на яркое Солнце. Зима отступила сравнительно недавно, и я наслаждался лучами нашей любимой звезды. Мешал мне только бесконечный кашель моего соседа и крики его жены, чтоб он наконец-то принял таблетку, попил воды или попросту сдох. Чудесная была пара. Была. К вечеру их увезли в больницу, где она скончалась сразу от коллапса лёгкого, наступившего мгновенно, а он через неделю пребывания на искусственной вентиляции. В прочем, сгубили его слабые почки. Я до сих поражаюсь, что меня тогда не задело. Вечером же, я узнал, что таких, как они, целый город.

Второй день эпидемии, начался с того, что я вызвался волонтёром в один из госпиталей, куда свозили больных. Никого не тащили силой, а многим приходилось отказывать, если симптомы напоминали что-то ещё. Чаще всего, у тех, кто не был носителем, отсутствовали специфические жёлтые синяки на животе и спине. Хотя, они могли появиться позже. Брать в волонтёры меня, кстати, не очень-то и хотели. Как выяснилось, я вхожу в группу риска из-за своего возраста. Но как они могли отказать человеку, что был столько известен во врачебной среде, как я? Я был им нужен. Мой опыт. Мои знания. Мои руки, в конце концов.

Пошёл третий день, и мне на сотовый поступило сообщение. Все нуждались во мне, и Росси, разумеется, попадали в их число. Писала мне синьора Росси, так как её супруг, по её же словам, был очень плох. Прислуга, на тот момент, всё ещё была в доме, но находилась либо в технических помещениях, либо в правом крыле, куда сослали Алессандру и Лоренцо, так как у них не было проявлений какой-либо хвори, кроме взросления, разумеется. В разных стадиях. На входе меня встретила Катерина, которая была кем-то вроде горничной или экономки в доме у Росси. Сама она выглядела достаточно бодрой, не проявляя признаков болезни, которая сковывала страну, как рапортовал телевизор, стоявший в гостиной – я видел его прямо напротив себя, чётко по прямой. Кудрявые рыжие волосы отливали огнём, но я бы всё же ей рекомендовал привнести немного направленных нагрузок в её жизнь, не отдаваясь лишь хаотичным. Катерина выдала мне одноразовые средства защиты, антисептик на спиртовом растворе хлоргесидина биглюконата и своё благословение. Сама она со мной не пошла. Росси запретили слугам контактировать с ними напрямую. Всё было продумано. Старый кухонный лифт, отремонтированный по случаю, привозил еду, а после дезинфицировался. Ванная находилась прямо в их импровизированном лазарете. Все объедки и мусор они передавали слугам в герметичных контейнерах, и шеф охраны должен был это всё куда-то отвозить. Лазарет планировали дезинфицировать каждый день, пока заражённые члены семьи уходят в небольшую кладовую, которую они стерилизуют сами. На тот момент я задумался, на сколько хватит у Росси денег – содержать всё таком формате? У Фабио горели все его сделки и контракты, и они просто проедали свои залежи, а бережливостью они не отличались. Они отличались умением заработать, именно что. В прочем, на тот момент, Фабио это явно беспокоило едва-едва. Когда я к нему вошёл, то аж несколько опешил, ведь такого я не лицезрел даже в общественной больнице. Его кожа приобрела жёлтый, почти цыплячий оттенок, а поверх надулись оранжевые язвы. Волосы выпали. Судя по всему, от болезни у него начали портиться и зубы. Он едва мог сидеть, прислонившись к стенке, но, всё же, оставаясь верным себе, он пытался читать бизнес-сводки в газете. Что-то там об фондовых биржах и акциях, в этом я мало понимаю. Дебора стояла у окна. Она выглядела чуть лучше, и даже почти не излучала жар, выжигающий мои глазные яблоки через очки. Её чёрные волосы всё ещё были при ней, но немного побились проседью, а кожа была более человеческого вида, но черты лица несколько расплывались. Я глубоко вздохнул от расстройства и гипоксии, ибо не одевал противогазы и респираторы очень давно. Обычно, мы обходились медицинскими масками, а для покраски