Тайна двух лун - Ксения Грациани

Лони слушал, широко распахнув глаза, и только успевал вставлять вопросы: «Это что такое? Вкуснотища поди… Везёт же кому-то… А как оно выглядит? Вот бы и мне хоть кусочек…»

Аламеда пыталась ответить на вопросы мальчугана, но попробуй опиши, каков сладкий вкус бананов или пряный аромат гвоздики человеку, который всю жизнь ест один молодой тростник да корни ходячих мангров?

Нита меж тем лишь молча покачивала головой в знак удивления и без остановки точила свой гарпун.

– Лес ютил множество племен и каждому давал дом и пищу, – продолжала Аламеда. – Люди этих народов никогда не враждовали. Они не знали жадности и зависти, всем в Лесу находилось место. Но случилось так, что на богатство Сельвы позарился злой чужеземец – Буктана. Он был умён и хитёр и много знал, но знания эти использовал во зло. Его оружие стреляло огнём, его ножи были остры и прочны, а корабли пересекали целые океаны. Буктана прибыл издалека – там он убил свои Леса и Реки, а теперь подобрался и к Сельве. В тех племенах, где он появлялся, начали случаться беды. Он приносил с собой зависть и алчность и заражал ею добрые народы. Вскоре люди стали работать на Буктану, охотясь и собирая для него урожай, начали служить его богам, а потом и вовсе потянулись прочь из Сельвы. Злой чужеземец отправлял их добывать золото и алмазы, и они больше не возвращались.

– У-у-у, как страшно, бедолаги, – протянул Лони.

– Но было в Лесу одно племя, вождь которого поклялся, что никогда-никогда не пустит к себе Буктану, – сказала Аламеда. – Он увёл свой народ далеко, в самую чащу, чтобы чужеземец ни за что на свете их не нашёл. Шли годы, сменялись вожди в том племени, но Буктана никак не мог добраться до спрятавшегося в Сельве народа: слишком непроходимы были джунгли в тех местах, слишком строптива Река. И жило счастливо то племя, ему покровительствовали духи Леса и Реки. Долго не мог найти их чужеземец, но вот однажды, видно, всё же чем-то прогневали люди Богов. Пришла в Сельву ужасная весть: к ним идёт Буктана со своими слугами.

– И что они сделали? – испугался Лони, прикрыв ладонью рот.

– Люди того племени никогда ни с кем не воевали. Они не умели сражаться и никогда не убивали себеподобных. Стрелы, ножи и духовые ружья использовали только для охоты. И тогда люди решили просто напугать Буктану и его попутчиков, чтобы те ушли и никогда больше не возвращались. Мужчины и женщины разрисовали свои лица и тела в краски огня и ночи, взяли оружие и с песней, прославляющей духов Леса и Реки, пошли навстречу чужеземцам… – Аламеда замолчала на секунду, уставившись неподвижным взглядом в огонь.

– А потом? – спросил Лони с придыханием.

– Потом… – Аламеда подавила подступающий к горлу ком. – Люди того племени ещё не знали, насколько коварен Буктана. Они думали, что от их грозного вида и воинственных кличей он испугается и убежит, но тот не испугался – вместо этого он напал, и оружие его стреляло не стрелами, а огненным железом…

– Огненным железом? – протянул Лони в изумлении.

– Да, – сказала Аламеда, отвернув лицо от собеседников, глаза предательски застилала влага. – Огонь настиг самого лучшего, самого сильного и смелого мужчину того племени, который вышел впереди всех, чтобы прогнать Буктану и его слуг. Но огненное железо убило смельчака…

Лони ахнул, даже не заметив, что одна из рыбин уже начинает подгорать.

– А потом? – спросил он, смотря на Аламеду во все глаза.

Та снова отвернулась и украдкой вытерла слёзы.

– Была у того мужчины невеста, – сказала она и опять замолчала, пытаясь проглотить очередной ком, подкативший к горлу.

– Красивая? – осторожно спросил Лони.

– Красивая… – ответила Аламеда. – Он говорил ей, что её волосы – как крылья ночи, а глаза – как яркие звёзды, что она быстра, словно хищная птица, и нежна, будто рассветное небо.

– Прям как Муна… – протянул Лони.

– Да, – согласилась Аламеда, посмотрев на него, – как Муна.

Нита хмыкнула, на секунду оторвав взгляд от своего гарпуна:

– Только вряд ли она была такой же упрямой, как моя сестра.

– Нет, она не была упряма, – ответила Аламеда, её голос дрожал. – Но в тот миг, когда девушка увидела, что любимый человек не дышит, всё в ней перевернулось, словно… – она задохнулась. – Словно кто-то вынул ей сердце из груди. Словно душа вырвалась наружу. Словно убили её саму… Вождь приказал уходить, бежать и прятаться от Буктаны. Соплеменники подобрали тело погибшего и стали отступать, но девушка ослушалась. Клич войны звучал в её ушах, клич мести. Она притаилась за деревом и, когда Буктана развернулся к ней спиной, пустила стрелу в убийцу своего жениха. Она была хорошей охотницей и не промахнулась, но, к сожалению, не прикончила, а всего лишь ранила чужеземца.

Лони снова ахнул:

– А потом? Что сделал Буктана?

– Его слуги настигли её своим смертоносным огнём, – быстро произнесла Аламеда, чтобы опередить рвущийся из груди всхлип, – в самое сердце поразили. Боль и жар мгновенно распространялись от раны по всему телу. Девушка поняла, что не выживет, но она была не только охотницей, но ещё и колдуньей. Доброй колдуньей, а не злой, но, видно, Буктана успел заразить и её душу ненавистью. В голове зазвучали голоса чёрных духов Леса, они пели песню мести, песню войны. И вдруг молодая колдунья заметила девчонку, дочь Буктаны. Это для неё он хотел отвоевать их Лес, а людей Сельвы сделать своими рабами. Она, и только она была всему виной!

– Вот негодная! – возмутился Лони.

– Одна старая колдунья когда-то учила молодую, как можно переселить свою душу в плоть дерева или животного. «А почему бы не воспользоваться телом девчонки? – подумала та. – Уж тогда бы я им всем отомстила!»

– Ого! душу переселить… И у неё получилось? – спросил Лони, весь подавшись вперёд от любопытства.

– Опасное это дело, – пробормотала Нита, исподлобья глядя на Аламеду.

– Да, опасное, и молодая колдунья никогда раньше не проводила этот обряд. К тому же она спешила произнести заклинание прежде, чем её схватят, и ошиблась… Вместо того, чтобы переселить свою душу, колдунья её разделила, оставив в девчонке всего лишь ничтожный осколок.

– И что, бедная колдунья умерла? – погрустнел Лони.

– Нет, хуже, – леденеющим голосом произнесла Аламеда. – Тело погибло, а разделённая душа, сохраняя связь с миром живых (через тот маленький осколок в сердце девчонки), так и не обрела покоя в мире мёртвых. Мироздание словно восстало против молодой колдуньи и забросило её в далёкий, умирающий мир, где нет Леса и нет Реки, и даже духи покинули его. Да к тому же, словно в насмешку, одарило её телом той девчонки, чтобы колдунья всегда помнила, что от судьбы не уйдёшь. Она и по сей день там, оторванная от своего племени и от духа покойного возлюбленного, и мечтает вернуться, чтобы доделать начатое: завладеть телом девчонки и отомстить Буктане.

– Как грустно, – вздохнул Лони.