Три желания женщины-мечты - Дарья Донцова

Елизавета ушла, послышались торопливые шаги. Валечка, которой было двенадцать, помертвела, вспомнив обрывки слышанных ею ранее разговоров взрослых. Стало понятно: папа с новой семьей убегает, дочь от первого брака он решил бросить.

Вдруг занавеска, за которой пряталась кровать девочки, раздвинулась, появился отец.

— Валюша, — завел он скороговоркой, — запоминай. Улица Порогова, дом восемь, квартира девять, город Владимск. Завтра за тобой придет Лиза Комани. Не волнуйся, ничего не бойся, она посадит тебя на поезд до Владимска. В машине только четыре места, сегодня мы тебя взять не можем, но ты уже большая, сама доедешь, а малыши нет. Я буду тебя ждать по указанному адресу. Если завтра кто из соседей в избу постучит, никого не впускай, скажи: «Все заболели, корь от младшего брата подцепили». Сама во дворе не бегай, никуда не ходи, сиди тихо, жди полуночи. Все будет хорошо. Лиза многих спасла, она не первой семье помогает, сейчас нас вывезет, завтра тебя. Вот, выпей это и спи.

Но на следующее утро в дом ворвались солдаты, чтобы арестовать отца и мачеху. Валечку они еле-еле разбудили. Девочка не поняла, что происходит, и на вопрос офицера: «Где твои родители?», с трудом пробормотала:

— Не знаю, вечером дома были.

— Где отец и мать? — повторил человек в форме.

— Мамочка умерла, — залепетала Валя, — я с мачехой живу.

Мужчина неожиданно взял с тумбочки, стоявшей у кровати, чашку, понюхал ее и уже не таким злым голосом осведомился:

— Кто чай наливал?

— Папа, — прошептала Валя.

Незваный гость бросил чашку на пол.

— Вставай. Отец с мачехой тебя бросили, удрали, прихватив с собой общих детей. А чтобы ты хай не подняла, сонным зельем тебя опоили. Пошли, поедешь в приют.

Валечка заплакала от страха, начала просить, чтобы ее оставили дома, но, конечно же, никто девочку не послушал. А она не выдала Лизу, не сказала, что Комани помогла отцу и мачехе бежать.

Став взрослой, Валентина пыталась найти отца, но тот словно в воду канул. Может, он тоже разыскивал ее, но дочь по фамилии стала Семеновой, и отчество у нее теперь другое…

Вера Дмитриевна пообщалась еще с несколькими выросшими детьми пуштанов, и один из них рассказал нечто похожее на печальную повесть Вали. Мальчиком он слышал, как его дед и бабушка договорились с Елизаветой Комани. Побег был назначен на десятое число, но семье не удалось спастись — девятого за стариками пришли солдаты, их внука отправили в детдом.

Историк захотела узнать судьбу Комани. Васькина выяснила, что отец и мать Лизы погибли, девушка как-то сумела спастись. Потом вышла замуж, стала Николаевой, живет в городе Гидрозавод. Последнее показалось мистическим совпадением, потому что именно в этом городе Григорий, сын Веры Дмитриевны, недавно основал кинобизнес. Мать приехала к сыну в гости, побежала к Елизавете… Дальнейшее известно.

К сожалению, Васькина не дожила до выхода своей книги. На момент первого посещения ею Гидрозавода рукопись уже была готова, но автор после общения с Елизаветой решила добавить еще одну главу — про геройство Лизы Комани. Григорий Андреевич обожал мать, и едва работа над этой главой была закончена, отнес ее в журнал «Алло». Публикация вызвала большой интерес, Вера Дмитриевна очень радовалась откликам, но увидеть изданную сыном книгу не успела, умерла.

Васькин считает Николаевых самыми близкими себе людьми в городе. Он пристроил в пиар-отдел «Кинофабрики» Эллу, ввел в штат фирмы Олега, затем попросил Зарецкого взять его режиссером на сериал. Конечно же, бизнесмен, услышав по радио сообщение о смерти Кати, ужаснулся, подумал, что Баков не справится с расследованием, и бросился звонить Андрею Платонову.

Поэтому мне и странно, что Елизавета Гавриловна спросила, зачем Григорий Андреевич вызвал столичных специалистов, это же очевидно.

Ну да, старуха не хотела шума, надеялась, что кончину Кати сочтут ненасильственной и репутация семьи Николаевых останется незапятнанной. Но гром уже прогремел, а прилет профессионалов из Москвы сделает его раскаты особенно звучными. Ох, похоже, Елизавета Гавриловна совсем не любила Катю, смерть внучки ее не волнует, пожилую даму больше беспокоит общественное мнение. Мда, некоторые люди к старости становятся бессердечными и эгоистичными…

— Из Москвы едут специалисты, вам нельзя расследование затевать. Сами знаете, почему, — говорил тем временем Васькин.

— Понятия не имею, по какой причине не должен убийство разматывать, — преспокойно солгал Баков. — Когда столичные птицы прилетят, с радостью им вожжи отдам. Но пока никого нет, мои парни приступят к работе.

— Никогда! — отрубила Елизавета Гавриловна. — Нет вам моего разрешения на какие-либо действия здесь, уходите! Вы все в газеты сливаете, сейчас видеозапись сделаете и на телевидение продадите. Прощелыги!

Баков скривил рот.

— И труп оставить? Не трогать покойную? Так запах же пойдет.

Иван Николаевич обнял старуху.

— Думаю, вам нужно выпить чаю. Как считаешь, Виола?

— Да, да, — закивала я, взяв владелицу особняка под руку. — Пойдемте вниз, у Нины Анатольевны определенно найдется успокаивающий напиток.

Елизавета Гавриловна отпрянула в сторону.

— Нечего из меня убогую истеричку делать! Баков, я к тебе хорошо относилась, а ты что устроил? Как только твой сотрудник звонок Виктора принял, ты решил сразу радио оповестить? Убирайся, я тебе не доверяю! Не хочу, чтобы из нашего дома для телевидения-газет полицейский репортаж вели. Вон твои гаденыши стоят, у одного вижу камеру.

— Это для оперативной съемки, — мрачно пояснил Баков. — Она необходима, ее никуда не выложат. А за «гаденышей» и привлечь можно, оскорбление при исполнении.

Старуха насупилась, потом вытянула вперед руки.

— Давай, цепляй наручники. Думаешь, я испугаюсь? Дурачина! Я эмгэбэшников в сталинские времена не боялась, много народа от них спасла. С какой стати от твоих угроз трястись? Ну, где «браслеты»?

— Как вы смеете так с Елизаветой Гавриловной обращаться? — взвился Васькин. — Сию секунду сообщу о вашем поведении начальству. Вы, Семен Егорович, просто обязаны самоустраниться. Ваш зять Анатолий Фирин был любовником Екатерины!

Лицо Елизаветы из багрового стало серым.

Трое мужчин, стоявших около Семена Егоровича, отступили назад и притворились, будто ничего не слышат.

— Прикажут отойти — выполню, — безо всякой агрессии ответил Семен, — а пока мне велено у москвичей на подхвате быть. Я обязан работать. Господин Васькин, не стоит повторять сплетни. Дочь моя с мужем счастлива, у них все хорошо.

— Нет, все у них плохо, — отрезал Григорий Андреевич. Он вынул айфон и начал перелистывать его. Потом сунул гаджет полицейскому под нос. — Полюбуйтесь!

Я, забыв о приличиях, тоже посмотрела на экран и увидела Катю, а позади нее молодого симпатичного мужчину, одетого в дорогое бежевое пальто. Пара была запечатлена на ступеньках лестницы какого-то дома в момент, когда поднималась вверх.