Игрушка из Хиросимы - Максим Шахов

— Значит, я смогу присутствовать при демонстрации? — спросил он.

— Разумеется, — ответил Хато Харакумо и снова посмотрел на секретаршу. — Организуйте демонстрацию. Через пять минут я приведу мистера Железняка в зал совещаний.

Эти пять минут были безрезультативными. Бондарев стал расспрашивать управляющего о взрыве на фабрике, но услышал лишь неприкрытую ложь.

— В Японии не менее сорока других производителей игрушек, — говорил Харакумо с таким видом, словно передушил бы их всех собственными руками. — Из них три являются совместными японско-русскими предприятиями. Кто-то из них и подложил мину.

— Но зачем? — воскликнул Бондарев.

Харакумо посмотрел на него как на полного идиота.

— Как зачем? Представьте, русский предприниматель нанимает людей, чтобы навредить нам.

— Так. Допустим. Но с какой целью?

— Он тоже поставляет игрушки в Россию и не хочет терять рынок сбыта. Потому что наши деды-морозы затмят все его елочные игрушки и гирлянды. Вы следите за ходом моих рассуждений?

— Стараюсь, — кивнул Бондарев.

— И вот наемники пробираются на фабрику, — угрюмо продолжал Хато Харакумо. — Они хотят навредить нам, чтобы перехватить инициативу на рынке. И что они делают? Подкладывают бомбу, что же еще? Как раз в пункте отгрузки.

— Почему не в производственном цехе?

— Потому что туда труднее пробраться, — ответил Харакумо тоном человека, теряющего терпение. — Элементарно, мистер Железняк.

Элементарно, Ватсон.

— Но цель у них была? — не унимался Бондарев.

— Разумеется. Они стремились деморализовать персонал и добиться того, чтобы выпуск игрушек прекратился.

— Но этого не произошло? Цели они не добились, верно?

— Верно, — подтвердил Харакумо. — Поскольку мы стойкие люди, и нас невозможно запугать.

Бондарев хотел выяснить, какое количество чудо-роботов предполагается отправить в Россию, но не успел. Управляющий сделал приглашающий жест и, сам двигаясь как робот, направился в зал совещаний, где уже собралось несколько ведущих специалистов. Все они уставились на Бондарева, словно он только что высадился из летающей тарелки. Или же видели перед собой ожившего Деда Мороза.

В зале находилась и Кйоко, выглядывающая из-за плеча инженера. Она ободряюще улыбнулась Бондареву, но его внимание было сосредоточено на демонстрационном столе. Там, посверкивая голубыми глазами, стоял полуметровый дед-мороз с посохом и мешочком для подарков. Его синяя шуба блестела в лучах яркого электрического света.

— Добрый день, — произнес он довольно приятным баритоном, старательно выговаривающим русские слова. — Я дед-мороз, пришел поздравить тебя с Новым годом.

Кйоко зааплодировала, но на нее посмотрели так, что она смешалась и покраснела.

К столу приблизился специалист, держащий в руке небольшой изящный пульт. Однако дед-мороз подчинялся и голосовым командам, отдаваемым по-русски. Он кланялся, говорил: «Как прикажете», и был готов делать что угодно, вплоть до того, чтобы спрыгнуть со стола и сбегать за кофе.

— А теперь, — провозгласил Харакумо, — мы покажем вам, почему наш игрушечный робот превосходит всех тех, которые появлялись в продаже до сих пор. Его интеллект выше, чем у пятилетнего ребенка.

Повинуясь командам специалиста, дед-мороз продемонстрировал знание географии, математики, пения, кроме того, рассказал пару сказок и прочел короткую лекцию о вреде длительного просмотра телепередач.

— Достаточно, — сказал Харакумо и торжествующе уставился на Бондарева. — При желании вы можете просто поболтать с ним. На любые темы, популярные среди детей, за исключением пошлостей. И еще. Услышав ругань, дед-мороз автоматически отключается. Это должно понравиться родителям.

— Здорово, — признал Бондарев, нисколько не покривив душой.

Он немного поговорил с роботом о футболе, мультфильмах, домашних животных и даже литературе. Никакого жульничества. Перед ним находилась удивительная и совершенно уникальная игрушка, сконструированная людьми талантливыми, если не сказать, гениальными. Если бы у Бондарева был ребенок, он бы с радостью подарил ему такого деда-мороза.

— Потрясающе! — воскликнул он, потянувшись к игрушке. — Даже не верится, что эта штука…

На его плечо легла рука, помешавшая ему взять деда-мороза. Обернувшись, он увидел непроницаемое лицо Хато Харакумо с черными немигающими глазами.

— Не надо, — произнес он.

Бондарев собрал все резервы вежливости, имеющиеся в наличии:

— Но я хотел только…

— Не надо, — повторил Харакумо, чуть ли не силой оттаскивая его от стола. — Вещь не только дорогостоящая, но и… и…

— Деликатная, — подсказал кто-то из присутствующих.

— Деликатная, вот именно. Пожалуйста, не прикасайтесь к русскому санта-клаусу.

— Как же с ним будут играть дети? — спросил Бондарев, высвобождая плечо.

Харакумо тут же ухватил его за локоть.

— Они прочтут инструкцию.

— Я тоже могу прочесть инструкцию.

— Нет. Она еще не напечатана.

— Послушайте. — Почти исчерпав запасы вежливости, Бондарев пустил в ход дипломатию. — Я всего лишь пытаюсь определить, сколько весит такая игрушка. Моя компания привыкла считать расходы. А транспортировка стоит денег.

— У нас есть спецификация со всеми необходимыми данными, — сказал Харакумо. — Если не ошибаюсь, там значится, что один дед-мороз весит девять килограммов без батарей. Каждая батарея весит примерно пятьсот граммов, а их требуется четыре. Достаточно?

— Достаточно. А теперь отпустите мою руку.

— Простите.

Управляющий оставил руку Бондарева в покое, но не сводил с него глаз, готовый вновь удержать его в случае необходимости.

— Вы очень бдительный человек, — заметил Бондарев, демонстративно отряхивая плечо и рукав, за которые бралась волосатая пятерня японца. — Но я все равно не понимаю, зачем такие меры предосторожности, если с роботами будут играть дети. Уверяю вас, каждый третий мальчишка пожелает знать, что у деда-мороза внутри, а каждый пятый приведет замысел в исполнение.

— В каждую коробку будет вложена инструкция, — повторил Харакумо голосом автоответчика.

— Которая пока не напечатана?

— Вы все схватываете на лету, мистер Железняк.

На этом демонстрация закончилась. Выходя из зала, Бондарев обернулся. Одинокий дед-мороз, стоящий на столе, смотрел на него горящими голубыми глазами. Выражение его румяной физиономии не казалось добрым или приветливым, словно перед уходом Харакумо шепнул ему на ушко нечто такое, что заставило его ненавидеть Бондарева всей своей электронной душой. Игрушка излучала враждебность, как цепной пес, поставленный охранять хозяйское добро. Посох в руке робота мерно ударял по столу: тук… тук… тук…