Пеп Гвардиола. На пике - Гильем Балаге

У отца другие воспоминания об этом времени: «Парень звонил нам в слезах; он просто рвал нам сердца».

Наша память любит выкидывать такие фокусы. Его тренерская жизнь, напряженная, выматывающая, создала любопытную иллюзию: теперь его юность оказалась переписанной, так что Пеп стал вспоминать те дни со смешанным чувством меланхолии и зависти к утраченной невинности того времени. Очевидно, что он позабыл теперь самые болезненные страницы тех лет, хорошие воспоминания вытеснили скверные, но десятилетие назад он писал, что порой чувствовал себя «беспомощным» в «Большом доме», как называли штаб-квартиру «Барсы» дети. Клуб обеспечил его и остальных юношей всем необходимым, но «в особенности заботой и уверенностью в том, что когда бы мне ни понадобилась поддержка, они всегда будут рядом, чтобы не дать проблемам разрушить мою мечту. И тот факт, что они постоянно были готовы нас поддержать, настолько важен для меня, что я всегда буду им благодарен и никогда не смогу отплатить им за это сполна».

День футболиста в «Ла Масии» начинался с завтрака, состоявшего из хлопьев, йогурта, тоста с джемом и молока. В отличие от других детей своего поколения дети «Ла Масии» могли смотреть телевизор только до одиннадцати часов вечера каждый день – после он автоматически отключался. Помимо ежедневных тренировочных сессий существовало еще одно развлечение, которое нравилось парням куда больше, чем все телепрограммы вместе взятые. С наступлением сумерек Пеп и его товарищи по комнате собирались у окна и, невзирая на комендантский час, принимались развлекать себя привычным для этого места делом: они шпионили за проститутками, которые вели ночью активную торговлю своими телами на улице, ведшей к «Ла Масии». Со временем их присутствие стало «частью обстановки».

Плач некоторых детей тоже стал обыденным ночным саундтреком, но Пеп быстро понял для себя, что слезы не приносят ему облегчения; в конце концов, он жил своей мечтой. Гораздо лучше фокусироваться на самой работе, которая в его случае включала еще и программу интенсивного физического развития, поскольку его наставники видели в нем потенциал, но беспокоились из-за его хлипкого телосложения.

Он говорил и говорил о футболе во время длинных автобусных переездов по случаю игр, исколесив всю Каталонию, которую очень хорошо узнал за годы своего юношества. Он продолжал учиться всему, что видел вокруг себя: у других команд, у тренеров, у старших товарищей. Однажды он попросил своих коллег помочь ему разыграть стандарт так, как неделей ранее это сделали парни из «Барсы Б». Розыгрыш привел к голу, и тренер поинтересовался у Пепа: «Чья это была идея? И где ты ее подсмотрел?» Пятнадцатилетний Гвардиола ответил: «У старших игроков». «Ла Масия» – это футбольный университетский кампус, где игроки и тренеры смешиваются и обмениваются опытом.

«Дети хотят только играть в футбол, жить им, и «Ла Масия» дает им такую возможность, – вспоминал Пеп. – Любой час любого дня было идеальным временем для того, чтобы взять мяч и устроить перепасовку или отправиться посмотреть, как тренируются другие. Иногда меня просят поговорить с детьми в «Ла Масии», и тогда я привожу им следующий пример: каждую ночь, перед тем как лечь спать, спросите себя, любите ли вы футбол или нет; спросите себя, встали бы вы с постели прямо в этот момент, чтобы взять мяч и пойти играть. Если ответом будет «нет», тогда начинайте подыскивать себе другое занятие».

У жизни в футбольной школе были и другие плюсы. Дети из «Ла Масии» имели возможность стать привилегированными болельщиками на «Камп Ноу», где им поручали раздачу программок в дни матчей или устраивали болл-боями, стать которыми можно было только отстояв в длинной очереди из желающих. Есть фотография, на которой запечатлен совсем юный Пеп, восторженно хлопающий в ладоши рядом с игроками «Барселоны», несущими на руках Терри Венейблса, вместе с которым они праздновали победу над «Гётеборгом» и выход в финал Кубка чемпионов-1986.

Неожиданный урок Пеп получил, когда будучи болл-боем ожидал появления на поле своего идола Мишеля Платини, который должен был выйти на разминку перед матчем «Барселоны» и «Ювентуса». Он мечтал об этом неделями, ведь то был первый настоящий шанс увидеть во плоти своего кумира детства, и у него уже был наготове план по добыче автографа Платини: ручка и кусок бумаги спрятаны в кармане, Пеп ждет шанса для внезапной «атаки» на француза – он знал, что единственная возможность получить заветный росчерк без лишних неприятностей представится ему, когда звезда выйдет на поле перед разминкой и пойдет в дальний его конец. Кабрини, Бонини, Брио уже бегали трусцой, потом появился Микаэль Лаудруп. Но не Платини. Выяснилось, что французская суперзвезда не всегда выходил с командой на разминку, чтобы растянуть мышцы. «Ага, – подумал Пеп, – так значит, не ко всем игрокам одинаковое отношение; выходит, что не все они равны». Бумага и ручка так и остались в кармане неиспользованными.

Постер с Платини, который не поехал с Пепом в «Ла Масию», все еще украшал его спальню в Санпедоре какое-то время, но вскоре на первый план вышел другой игрок, куда более доступный и близкий: Гильермо Амор, будущий полузащитник команды Йохана Кройфа, который был старше Пепа на четыре года и тоже был резидентом «Ла Масии».

«В то время, когда я начал уделять внимание всему, что ты делал, мне было тринадцать лет», – писал Пеп десятилетие спустя в своей автобиографии «Мои люди, мой футбол», обращаясь к Амору. «Я не только следил за каждой твоей игрой, но и за каждой тренировкой; я видел, как важно для тебя дело, ведь к каждому ты относился так, словно от этого человека зависела вся твоя жизнь. Я практиковал свои футбольные навыки в семь вечера на соседнем поле; но обычно я появлялся на два часа раньше, чтобы подслушать теоретический урок на поле номер один; и увидеть, как ты держал себя, как подбадривал партнеров, как просил мяч, как ты всегда слушал и завоевывал уважение всех вокруг. Я благодарю тебя сегодня за каждый из тех моментов, что ты подарил нам на этом поле, во время обедов и в раздевалке, на каникулах и в отелях, даже по телевизору».

Когда Амор возвращался с выездных матчей со второй командой – где также играл Тито Виланова, будущий ассистент и преемник Пепа на скамейке «Камп Ноу» – Гвардиола расспрашивал его о счете и деталях игры. «Мы победили», – таков был стандартный ответ. В течение следующих нескольких лет Амор, олицетворявший собой все ценности, что клуб культивировал в своих игроках, и пронесший их до самой первой команды, стал словно старшим братом Пепу, который интуитивно понимал, что клуб – это не только кирпичи и бетон стадиона или тренировочных центров, это главным образом футбольная ДНК, и Амор, как и другие ребята, был ее носителем. Так что когда Пеп принимал свои первые значительные решения на посту главного тренера «Барсы», санкционируя продажу Роналдиньо и Деку или одобряя назначение Амора на пост директора по развитию молодежного футбола, он руководствовался желанием вернуть доморощенным игрокам влияние, сделав их центром притяжения в раздевалке.

Гвардиола все еще оставался щуплым подростком без внушительной мышечной массы, что делало его образ весьма далеким от образа идеального атлета-футболиста. Но великое искусство всегда рождается из разочарования, и раз уж ему недоставало скорости и силы, чтобы справиться с соперниками, он решил заменить физическую силу силой разума: инстинктивно развивая чувство окружающего пространства, равных которому не было. Он мог одним пасом отрезать трех игроков, сужая и расширяя фронт атаки по своему желанию, так что в итоге мяч всегда двигался намного больше него самого. Обычно, когда дети начинают учиться игре в футбол, они хотят освоить дриблинг. Но не Гвардиола: он учился пасовать.