Властелин островов - Ростислав Александрович Марченко

последнего лагерь Бруни был сожжен и разграблен, освобожден хашар и уничтожены все осадные машины.

То, что, узнав о вылазке из замка, управление основной частью войска было восстановлено достаточно быстро, дела особо не поправило. Люди в итоге просто ушли в замок, не приняв боя.

Так как победное настроение оказалось полностью испорчено, было рациональным спустить пар на не желающих сдаваться защитниках города. Пока мы опять управление над нашей шайкой лейкой не потеряли. Благо, что почем, народ прекрасно понимал, как думаю и осознавал все последствия для тех, кто нарушил свой долг.

Большую воротную башню мы взяли без всякого труда. Что, собственно, было неудивительным, поскольку оказалось, что она брошена гарнизоном. Видимо, осознавая свои перспективы, защитники воспользовались успехом вылазки и ушли в замок.

Гарнизон «Морских ворот» аналогично умирать в захваченном городе не собирался. Судьба Холдена уже решилась, и никакого влияния на нее стойкость отдельных юнитов не имела. Здесь людям было даже проще, они ушли на лодках, помешать чему мы не могли бы при всем желании, ибо противник полностью контролировал бухту. Установленные на берегу стрелометы разве что могли портить островитянам жизнь. Впрочем, эту береговую батарею сэр де Мор тоже уничтожил.

А вот горожанам, запершимся в ратуше и храме, бежать было некуда. И даже более того, на мой неискушенный взгляд, сейчас женщинам и детям забиться в какую нибудь городскую щель было бы намного безопаснее. В принципе, даже мужчина, появись он после окончания основной части резни и грабежа, будет неплохие шансы выжить. А вот коли собравшиеся в последних укрепленных местах города жители решат продолжить сопротивление, то участи женщин и детей за их спинами не позавидуешь. Их в таком случае просто по адреналину должны были порубить.

***

Сзади подошел Бруни А’Рагг, забрызганный каплями и потеками запекшейся крови от шлема до поножей. Приятель был в ярости.

– Кто из хевдингов лагерь бросил? – Поинтересовался я. – Успокойся. Воды вон выпей.

– Ублюдок Бьярни. – Плюнул он, наблюдая, как народ вокруг готовится к штурму. Подходящее бревно мои деятели уже нашли, однако быстроногие гонцы, отправленные на стену искать павезы, пока еще не вернулись. Несколько лучников бросали стрелы на движение в окнах ратуши.

– Опять сумничать решил, уродец? И почему я не удивлен. – Пожал плечами я. – А что злой такой до сих пор? Наказать его, что ли, захотел, до участия в грабеже не допустив? Жалеешь теперь?

Бьярни злобно зыркнул в мою сторону и ничего не сказал. «Надо же, угадал!» - мысленно хмыкнул я. Руководство такой сводно-сбродной солянкой, как наше войско, требовало недюжинных дипломатических способностей и, честно сказать, я был весьма рад, что нашим капо дель капо избрали Бруни.

– Не переживай дружище. – Хмыкнул я.

Нервы босса были понятны. Строптивых хевдингов надо было ставить в стойло в любом случае, поединок был вещью обоюдной, нарушение прав и законов общественностью не одобрялось, так что возможности воздействия на подчиненных в нашей военной демократии были ограничены. В данном случае он попытался наказать строптивого хевдинга тем, что лишил его возможность поправить дела свои и подчиненных при помощи грабежа. То, что его отряду был положен процент взятого, профессионалов утешало слабо, в море мы ходили за добычей, а не развлекаться, так что доля не участвовавших в бою отрядов в любом случае была бы меньшей, чем у прямых участников событий. В результате этот урод забил на приказ и отправился мародерствовать, из-за чего мы лишились большинства осадных машин, имея перед носомукрепления более высокого класса, нежели взятый только что город.

– Во всем есть свои приятные стороны. Хороший повод чтобы подпруги подтянуть, а то наши родичи чересчур разболтались. – Хмыкнул. – Поверь, требушеты со стрелометами того стоят. Смотри на жизнь с позитивом, во всем на свете можно найти свои приятные стороны.

Труда и имущества и мне было жалко, но сделанного уже не исправишь. Собственно, я даже не считал действия друга ошибкой, ибо на его месте сделал бы то же самое. Кто же мог знать, что ублюдок окажется настолько тупым и отмороженным, что пойдет на обострение?

Единственная ошибка Бруни, пожалуй, была в том, что перед походом он недостаточно уделил времени промыванию мозгов хевдингам и боевому слаживанию своих подчиненных. В частности, работе в общем строю, где выполнение команд прививается автоматом. Потом к этому привыкают даже вне строя. Мои бандиты, скрипя зубами, но в учениях перед походом участвовали, ибо я поставил условие сразу – либо подчиняетесь, либо я никого не держу. Кое-кто, собственно, и ушел, особенно после обрисовывания перспектив проявления необоснованной строптивости в походе. Репутация отморозка, способного добиться выполнения своего приказа, у меня уже присутствовала, количество убитых в поединках тоже не составляло тайны, так что верить в обещания были все основания.

В принципе, Бруни тоже побаивались, но строптивый Бьярни вероятно рассчитывал, что конфликт спустят на тормозах, в его ситуации я бы рассчитывал на поддержку распропагандированного херада и развенчание перед общественностью плана похода. Собственно больше ему рассчитывать было не на что, ибо послать и уплыть с добычей у него не хватало яиц, в море он уже показал свою слабину. С учетом последнего, что мы рискнем принять в его отношении совершенно неполиткорректные и непопулярные меры, он ожидать не мог. И думаю что зря. Бьярни уже был трупом, который этого пока не знал.

Его тело на колу нам было самое то, чтобы нагнать уровень дисциплины в нашей банде. Основная глупость с его стороны была в том, что наша великолепная четверка сошлась довольно близко как друзья и побратимы, не раз спасавшие друг другу жизнь, а не представляли собой типичную для орочьих набегов компанию волков, держащихся вместе по необходимости. Адвоката для этого строптивого хевдинга среди нас четверых найти было бы сложно. Этажом ниже, может быть, кто и нашелся… но не после потерь личного имущества в разграбленном и сожженном лагере.

Я поневоле усмехнулся. У хитрожопого мятежника все обстояло настолько плохо, насколько это вообще могло быть. Думать об этом живом мертвеце было поздно, нужно было что-то делать с обороняющимися.

По итогам недолгих размышлений я предложил Бруни не лить лишнюю кровь, а попытаться решить дело миром. Кровь уцелевших горожан его конечно бы не впечатлила, но я напирал на жизни наших воинов, кое-кто из которых, вполне вероятно, мог погибнуть при штурме храма и ратуши. Пополнения у нас долго не предвиделось. А то наш нервный предводитель сам уже