Немного скандала - Эмма Уайлдс

— Как и других писателей. Поуп, Вольтер и… конечно, Чарлз Черчилль. — На сей раз ее улыбка решительно была не лишена лукавства. — Прошу, не надо так удивляться. Признаюсь — даже рискуя показаться «синим чулком», — мой ум работает не хуже вашего. Могу сказать, что я книжный червь.

— И не думал удивляться, — машинально ответил он, несколько кривя душой. Ее искренность — такая редкость в мире, где главным считалось умение флиртовать.

— Нет, вы удивились. — Она рассмеялась. — Но я не возражаю, поскольку вы, кажется, не собираетесь меня за это порицать. Это совсем другое дело.

— Вряд ли я имею право что-то одобрять или порицать.

— И это правильно, однако мало кто из мужчин так думает. Мне больно признавать, что леди Фонтейн может хоть о чем-то судить здраво, однако тут она права, большинство мужчин полагают, что ум в женщине — это лишнее.

Верное наблюдение, и совсем не в пользу сильного пола. Против воли Алекс рассмеялся:

— Я имею дело с настоящей женщиной-либералкой!

— А между нами какое-то дело, милорд? — Вопрос был очень деликатно сформулирован, но он все равно не ожидал подобной прямоты. Особенно при том, что знал — она слышала его разговор с Габриэллой насчет нежелания быть прикованным всю жизнь к одной женщине. Разумеется, это было скорее отвлекающим маневром для любопытной леди Фонтейн, нежели истинным отражением его взглядов на женитьбу, но кому было знать? Слова были сказаны и очень кстати услышаны.

Однако мать-природа спасла его от необходимости отвечать. Прекратившийся было ранее дождь пошел снова, без предупреждения. Не осторожный стук капель, но самый настоящий весенний ливень, заставивший Эмилию испуганно вскрикнуть. К счастью, слева от дорожки возвышался крытый павильончик, обычное для английских садов живописное, но довольно бесполезное сооружение.

— Сюда. — Добежать сюда было ближе, чем вернуться в дом. И Алекс поспешно схватил девушку за руку и повлек за собой к павильону, заодно узнав еще кое-что новое о леди Эмилии. Она отлично умела бегать. Мокрые и запыхавшиеся, они взбежали по ступенькам и встали под круглой крышей, прислушиваясь к шуму дождя.

— О Боже! — Она отряхнула юбки и отбросила назад прилипшую к нежной шее прядь волос. — Я совсем промокла!

Алексу пришлось сбросить мокрый фрак.

— Вам не холодно?

— Нет. Хоть бы наша пробежка не… То есть мне нужно отдышаться. Одну минутку.

— Кажется, миледи, этих минуток у вас будет во множестве. — Алекс перевел взгляд на сплошную стену дождя. Стекая с крыши, вода образовала струящуюся завесу. — Мы не сможем отсюда уйти, пока это не закончится.

Обернувшись, он увидел, что она стоит неподвижно, словно забыв обо всем на свете, явно зачарованная видом одной из колонн в греческом стиле.

И вдруг понял — несмотря на шум дождя, ему слышно, как она дышит! Не так уж шумно, лишь слабый свист сопровождал каждый ее вдох. Однако и этого было достаточно, чтобы он встревожился:

— С вами все в порядке?

Она кивнула, однако кивок показался ему слишком уж поспешным.

— Лгунья.

Теперь стало ясным и ее нежелание танцевать, и появление на балконе, и потребность глотнуть свежего воздуха. В павильоне было несколько стульев, чтобы можно было любоваться садом в более приятные вечера, чем сегодняшний. Он укутал фраком хрупкие плечи девушки и подвел ее к стулу:

— Садитесь. Насколько мне известно, это быстро проходит. У меня был друг в Итоне, который страдал этим же. Когда мы играли в крикет, его хватало на несколько подач, а потом он шел переводить дух. Если регулярно отдыхать, до серьезного приступа, кажется, не доходит.

— Не знаю, о чем вы, — сказала она, но протест был слишком слаб и прозвучал неубедительно.

Лишь несколько секунд понадобились ему, чтобы принять другое решение. Вместо того чтобы заставить ее сесть, он быстро подхватил ее на руки и сел сам, усадив девушку к себе на колени, не обращая внимания на ее возмущенный возглас. Осторожно обнимал ее за плечи, а шелк юбок рассыпался по его ногам. Ничего чувственного не было в этом объятии. Ее ладонь упиралась в серый атлас его жилета, но она не подумала отнять руку.

— Весной становится хуже? — тихо спросил Алекс. У Гарри было именно так. Ему вспомнилось, как он тогда удивился: как это у крепкого, здорового внешне мальчика могут быть столь тревожные симптомы?

Помолчав минуту, она шепнула:

— Да, мне было нехорошо раньше… Думаю, это сырой воздух да еще толпа. Вот почему я вышла.

Она восхищала Алекса своей женственностью, округлостями в нужных местах. Угнездилась в его объятиях, производя в его теле вполне закономерную реакцию. Возникло стеснение в паху, но в данном положении он постарался его игнорировать.

— Просто отдыхайте. Я вас держу.

Он держал ее в объятиях. Обнять бы ее с иными намерениями, вовсе не для того, чтобы она отдыхала! Но девушка была такой хрупкой в его руках — хотя сейчас, надо признать, он больше не слышал свиста, сопровождающего каждый ее вдох.

— Мой отец не хочет, чтобы кто-нибудь знал.

— Почему? — удивился Алекс.

Она слабо улыбнулась, лишь губы слегка дрогнули.

— Это вопиющий недостаток. Ясно, что ни один мужчина не захочет брать в жены женщину, неспособную протанцевать два вальса кряду.

«Да какой мужчина вас не захочет?»

Черт, чуть не произнес это вслух.

Он поспешно пробормотал:

— Какая чепуха!

Что за чудесная иллюзия, хотя, разумеется, всего лишь иллюзия. Эмилии было удобно и совсем не страшно. Обвивавшие ее руки казались такими сильными и надежными! Голова устроилась в ямке на его плече.

Наверное, так ощущает себя женщина в объятиях любовника? Этот интригующий вопрос раньше как-то не приходил ей в голову. Разумеется, она всегда знала — теоретически, — что мужчины гораздо крупнее и сильнее женщин, но Александр Сент-Джеймс оказался первым, кто подтвердил справедливость этой теории. Начать с того, что уже дважды подхватывал ее на руки, притом с поразительной легкостью. Во-вторых, ее завораживал его запах — смесь бренди, сандалового дерева и еще чего-то… Неизвестный и волнующий запах. Она, конечно, была смущена, хотя бы потому, что так и не смогла побороть приступ, с которым сражалась почти весь вечер; однако было так приятно, когда тебя держат эти сильные руки! Под ее ягодицами ощущались железные мускулы бедер.

— Уверяю вас, отец очень серьезно относится к вопросу моего замужества, — сказала она, стараясь казаться беспечной и радуясь, что не слышно больше этого ужасного хрипа. — Имейте в виду: мне полагается, не теряя даром времени, как можно скорее завлечь в свои сети какого-нибудь ни о чем не подозревающего мужчину.

За время их недолгого знакомства она уже узнала силу его мимолетной улыбки, которая и очаровывала, и смущала ее. Алекс рассмеялся, глядя ей в глаза: