Девочки-шпионы, или Великая Китайская стена - Александр Казак

Наши дни, в Латинской Америке

Сыновья Хирурга, они же руководители Фонда

(магнитофонная запись разговора)

— Брат, он сегодня пришел, чтобы забрать из Фонда 90 миллионов. Он, как всегда, предлагает сделку и как бы думает о наших интересах. Сказал, что сразу после этого мы получим в награду около пятидесяти миллионов спонсорских денег. Обещал, что перестанет нас доить, если мы выполним его просьбу.

— А тебе не кажется, что все было до сих пор слишком хорошо, чтобы на этом, завершающем этапе, тоже оказаться правдой?! Тебе не жалко наших денег?!

— Это его деньги!

— Это наши с тобой деньги. По документам так.

— Мы обещали папе.

— Двенадцать лет назад. Он нас простит.

— Нет. Он такого нам не простит.

— Ты что, всерьез готов расстаться с такими деньгами?

— Я не хочу иметь проблемы. Он не простой человек.

— Мы тоже — не из фермеров.

— Ты не иронизируй. И не заносись! Кем бы ты был сейчас без его денег?!

— Давай пока подумаем. Поторгуемся. За это время кое-что уведем со счетов.

— Мы вполне легально это делаем долгие годы. Твои сбережения и недвижимость уже превысили состояние некоторых банкиров. Имей совесть, брат!

— А ты имей чувство меры. Твоя щедрость не уместна! Ты согласен удовлетвориться крохами? Мне проще сдать его легавым, чем остаться на бобах!

— Давай подумаем! Я боюсь его! Я считаю, что даже восемь миллионов, оставшись в нашем распоряжении, вполне стоят того, чтобы расстаться с этим мутным бизнесменом. Расстаться по тихому. Без жертв.

Наше время, в Латинской Америке

Стрелок

Ну, братья, вы блин даете! Подождем пару дней! Может, еще одумаетесь! Жаль вас. Особенно младшего. Юрист херов! Собственно, я предполагал, что рано или поздно они привыкнут считать деньги Фонда своими. Интересно, а если я сдам их моим коллегам, они тоже будут торговаться с ними? Но какая мне от этого выгода? Кому будет лучше? Надо подумать. А пока надо ехать в аэропорт. Пора в Париж.

Наше время, Париж

Стрелок и Сергей

Разумеется, я не стал ждать целый месяц дня нашей встречи с Сергеем. Я вычислил его довольно нескромную квартирку. Подождал, и сел в его «Ягуар», одновременно с ним в подземном гараже. Он дернулся было. Но, увидев меня в зеркало заднего вида, заулыбался:

— Мы же намеревались встретиться через месяц.

— Это вы намеревались, Сергей. У меня туго со временем. Уж извините. Тем более, что у вас наверняка есть, что мне сказать. Дай сюда оружие, ну!

— На.

— Куда едем?

— Никуда.

— В каком смысле никуда?

— В буквальном. Сейчас, генеральский сын, ты отъедешь пару километров до ближайшего сквера. Выйдешь со мной из машины, и мы спокойно поговорим.

— А если я не соглашусь.

— Я тебя пристрелю.

— За что?

— За то, что ты собирался сделать со мной.

— Я не собирался.

— Хорошо. Ты не один, а с папой и еще, я думаю, с парочкой его коллег.

— Ты сгущаешь краски! Мы не хотели тебе зла! Мы просто хотели забрать свои деньги!

— Сука ты! Еще большая, чем я! Вы использовали меня. Используете ресурсы супер мощной организации. И все для заурядного воровства. И заурядного убийства.

— Мы не собираемся тебя убивать!

— Скажи это кому — нибудь из дилетантов. Я не знаю ни одного случая, чтобы человек, отдавший такие деньги, да еще знающий их происхождение, остался бы после этого жив. Как только вы меня нашли, вы вынесли мне смертный приговор, суки!

— Что ты хочешь?

— Имена тех, кто нашел меня. Сколько их? Где они?

— Их, кажется, двое. Они сейчас в Москве.

— Кажется!!? Вот сейчас, для начала, я прострелю тебе по очереди обе коленки, потом локти, потом, видимо, позвоночник. Я постараюсь так это сделать, чтобы ты, сука генеральская, все-таки выжил! Чтобы ты в самом страшном сне вспоминал, сидя в инвалидной коляске, не только эту встречу со мной, но и тот день, когда вы с папой решили таким вот образом использовать меня! Суки! Я даже устал повторять это слово! И падлы редкие!

— Постой, не стреляй! Так ты, вспомни, сам набивался!

— А у меня был выбор?!

— Нет. Не было. Не под этот проект, так под другой, поехал бы «мыть золото в горах» для моего папы.

— Молодец, хоть тут не лукавишь. И правда, куда бы делся я — сын человека с сомнительной биографией?! Вот, суки! Хотя, мне кажется, пару суставов я тебе все-таки должен сегодня прострелить. Иначе ты слишком резво будешь меня искать.

— Я не буду. Иди. Ты свободен. Вместе с деньгами. Я клянусь своей мамой! Отец, между прочим, очень удивился, когда узнал, что ты и, правда, начал выстраивать комбинацию в духе своего Проекта. Еще больше он удивился, когда недавно мы узнали, что ты контролируешь сегодня почти сто миллионов баксов, и что твои партнеры вместе с тобой успели распихать по карманам под всякими благовидными предлогами по меньшей мере два десятка миллионов.

— Это не ваши деньги. Считайте, что это деньги, выделенные мной на оперативные цели.

— Мы с самого начала не собирались ждать, когда ты что-нибудь заработаешь и тем более потратишь эту двадцатку!

— Ты хочешь сказать, что вы с папой хотели сразу же забрать у меня все, что дали, наврав мне для отвода глаз, что я могу плавать спокойно и самостоятельно десять лет, осуществляя свой Проект и так далее?

— Вот именно!

— Ты хочешь сказать, что твой папа не поверил мне?!

— Он даже не задумывался над этим. Ты создал достаточно солидную теорию, целую диссертацию, чтобы с ней пойти на самый верх и попросить денег. Много денег. Тем более деньги тогда были. И надо было шустрить, не упускать шанс и прочее…

— Так я чудом прожил на двенадцать лет дольше, чем могло быть? Так?!

— Не сгущай краски. Мы тебя просто потеряли. Ты же лег на дно. И активность Фонда долго никак не удавалось напрямую связать с тобой. Почти десять лет. Фонд разбухал от дуровых денег чокнутых благодарных стипендиатов и стипендиаток. Мы глотали слюнки. Трясти Фонд напрямую мы опасались. Они ведь по всем понятиям — честные меценаты, охотники за золотыми головами. Государство могло встать на их защиту, и не одно! Наехав на них, мы скорее всего засветили бы наше русское происхождение и заварился бы крутой международный скандал. И мы потеряли бы все! Решили ждать и искать тебя.