Дикая энергия. Лана - Марина и Сергей Дяченко

— Это была ошибка, — говорит старший, помолчав. — Здесь, наверху, только птицы… и самоубийцы. Алекс, выпускай ее.

При слове «выпускай» у меня появляется надежда. Но только на долю секунды. Потому что я очень скоро понимаю, как они собираются меня выпустить.

Мускулистый Алекс одним прыжком добирается до меня. Я не успеваю вытащить стилет. Мой противник не только сильнее — он и дерется лучше. Очень скоро мои локти оказываются завернутыми за спину. Алекс тащит меня к окну.

— Погодите!

Никто меня не слушает. Мой барабан срывается с плеча и катится по лестнице.

Алекс швыряет меня спиной на подоконник. Моя голова свешивается вниз, в бездну. Я цепляюсь за жизнь локтями, коленями, каблуками, я зубами готова вцепиться в бетонную балку…

— Погоди, — слышу сквозь ветер и стук крови в ушах.

Я уже лечу. Алекс подхватывает меня и втаскивает обратно на подоконник. Я задыхаюсь.

— А ну, дай ее сюда на минутку.

Я сижу на полу. Внутри. На пыльном бетонном перекрытии. Передо мной, двумя ступеньками выше, стоит старший из двух моих убийц.

— Откуда это у тебя? — В руках у него барабан с изображением волка.

— Подарил… Римус, — мне трудно говорить. — Велел… идти… наверх.

Мускулистый Алекс и его старший товарищ мрачно переглядываются.

— Старик выжил из ума, — мрачно говорит Алекс. — Рехнулся. Сенильный психоз.

Старший молчит. И я молчу. Меня бьет крупная дрожь.

— Что еще он тебе говорил? — требовательно спрашивает старший.

— Ничего. Просто… наверх. А когда я увидела картинку… на стене…

И снова становится тихо. Только ветер гудит, пересыпает пыль, заметает наши следы на ступеньках.

— Ты синтетик? — спрашивает старший.

— Я не знаю, что это такое.

— Ты получаешь свою дозу, как все? Через разъем? В так называемый энергетический час?

Он говорит таким тоном, будто это неприличная болезнь. Я сглатываю слюну.

— Да. Как все.

— Значит, ты синтетик, — вступает Алекс. — Значит, ты подключена. Получишь свой пакет — будешь жить. Не получишь — загнешься. Ясно?

Я давно это знаю.

— Место синтетиков — внизу, — медленно говорит старший. — Никогда больше не поднимайся выше двадцатого этажа. Или вылетишь в окошко. Понятно?

Понятнее некуда.

Я едва успеваю добежать до проходной к назначенному часу. Пристраиваюсь в хвост очереди. В страшном темпе надеваю робу, очки, наушники. Бегу на свое место — одна из последних. Никола смотрит на меня круглыми глазами:

— Я боялся, что ты опоздаешь!

У меня даже на раздражение не остается сил.

Я страшно устала. Потянула плечо. Мышцы ноют, при резких движениях болит сустав. Но сильнее боли и усталости — обида. Да кто они такие? Как они смеют мне с таким презрением цедить — «место синтетиков внизу»?!

В наушниках начинается отсчет. Я с огромным трудом поднимаюсь. Расправляю плечи. В последний момент догадываюсь проверить застежку робы: она ушла вправо на добрый сантиметр. Едва успеваю вернуть ее на место.

Идет проверка: белый, красный, синий, желтый. Я разворачиваюсь, выполняя команды. Я пиксель, в конце концов! Я должна сосредоточиться на работе! Я пиксель. Крохотная точка на большом экране. Я очень хороший пиксель, за это мне дают девяносто восемь энерго каждую полночь.

Я синтетик… Ну и что?!

Выходит солнце. Экран отражается в низких облаках. Весь город сейчас на меня смотрит. Пусть они не видят меня — но ведь я часть экрана, большого, яркого, я дарю людям радость!

Ритм в наушниках не дает ни секунды передышки. Он не дарит силы — он выматывает. Я еще слушаю его, еще танцую… Сколько времени прошло: семь минут, десять? Что, всего три минуты?!

Кра-си-че-бел… Жел-кра-жел… Жел-кра-кра-жел…

«Энергетическое шоу — для вас, горожане!»

«Износившаяся одежда пригодна в качестве ветоши!»

«Шляпы с подогревом — на энергии ветра!»

Я синтетик. Я синтетик. Если я плохо сегодня отработаю, мне не дадут пакета. «Многие не доживают… Энергии не хватает на всех». Кто это сказал?!

Я сбиваюсь. Успеваю увидеть взгляд Николы, полный ужаса. Его страх передается мне, я пытаюсь выровняться — и сбиваюсь еще раз. И еще.

На большом экране крохотная точка вдруг выпадает из общей картинки. В самом центре. Мне очень хочется все бросить и повалиться на платформу без сил. Но я держусь. Последние минуты… «…для вас, горожане!»

Я падаю только тогда, когда солнце уходит и в наушниках становится тихо.

Оказывается, что меня оштрафовали всего лишь на один пакет. И не уволили совсем, а просто перевели на окраину, на место 1001/005. Я очень ценный работник, говорится в сообщении. Если на новом месте покажу себя с лучшей стороны, мой статус может быть восстановлен.

Ну вот, все кончилось хорошо. У меня есть запаска. А завтра я подготовлюсь, хорошо отработаю, и мне дадут энергопакет…

Я опять вспоминаю этих, с башни, которые умеют летать. Которые синтетиков и за людей не считают. Сами-то они кто? И кто придумал это гадкое слово — «синтетик»?!

Сажусь на койку. Кладу на колени барабан. Потихоньку начинаю настукивать ритм; барабан откликается. Это не сочувствие и ни в коем случае не жалость — это сдержанная, настороженная сила.

Теперь я думаю о Еве. О том, что с ней все-таки случилось. Она была синтетик, как и я. Игнат синтетик. Белобрысый Никола синтетик. Даже Длинный — синтетик тоже. Римус…

Эти, летающие, знакомы с Римусом. Если бы не страх опоздать на шоу, если бы не все, что потом случилось, я бы не забыла о такой важной вещи!

Барабан со мной согласен. Он выдает длинный рокочущий раскат — будто перед грозой.

У Римуса покупатели. Впервые вижу, чтобы у него что-то покупали. Полная дама, бритая под ноль, покупает игрушечную барабанную установку маленькому мальчику. Я давно уже не видела в городе детей, а в нашем районе их просто нет. Мальчик представляется мне чем-то вроде зверька. Я разглядываю его, но близко подойти не решаюсь.

Наконец они с матерью уходят и я могу поговорить с Римусом. Он внимательно выслушивает все, что я ему — сбивчиво, с обидой, с возмущением — рассказываю.

— Как ты мог меня туда отправить! Они же меня чуть в окно не выкинули!

— Они тебя не признали, — говорит Римус, и в его голосе звучит тревога. — Почему же… А мне казалось, что ты такая же дикая, как они.

— Что?!

Римус кивает.

— Они дикие. Так их зовут, так они сами себя называют. И ты — Дикая… я был уверен, что ты тоже.