У Дона Великого на берегу - Геомар Куликов

Миновал Гришка Хряк шатер Алтанбека. Голос его, удаляясь, смешался с другими.

– Ну, почтенный, – молвил Вася, – надобно ладить либо прощаться, коли отпустишь. Жареным, чуешь, запахло…

Умно с самого начала рассчитал Вася Тупик. Была у Алтанбека по первости опаска: может, в капкан заманивают? Но выходило, как думал Алтанбек, все похоже на правду. И прежде русские князья и бояре в своих междоусобицах обращались за помощью к Орде. Поэтому не нашел в появлении двух людей, посланных неким русским значительным лицом, ничего удивительного или странного. Каждый ищет свою выгоду. Каждый бережет свою шкуру. Для своей корысти норовит продать ближнего. Так жил сам Алтанбек, мерил такой меркой и других. Если бы не соперник в ханском шатре, он, вероятно, свел бы русов.

Послушал бы, что они скажут друг о друге. Но сейчас на пути стоял льстивый Абдул-Керим, которого следовало обойти. И всегда осторожный Алтанбек полез в ловушку, поставленную Василием Тупиком, ловким воем-ведомцем великого князя московского…

Тем же вечером захватили в степи Васятка Маленький и Андрюха Волосатый вельможу ордынского Алтанбека и сопровождавшего его охранника. К утру вернулся Вася Тупик, освободившийся от крепких пут, на него наложенных. Поспел до отъезда Родионовой сторожи.

Снялись тотчас и где рысью, а где галопом, от коего более всего страдал Алтанбек, пустились в обратный путь.

Ночью, уже следующей, встретили вторую сторожу, из-за отсутствия вестей от первой посланную великим князем.

Алтанбек жизнью своей весьма дорожил. Поэтому без уверток и пыточных средств выложил, как на духу, все, что знал о Мамаевых силах, планах, союзниках.

И были те сведения для великого князя, воевод его и всего русского войска очень нужными и ценными.

После дневного отдыха Вася Тупик сказал Бориске:

– Теперь, парень, самая пора вернуть должок!

И достал из холщовой сумы знакомые сафьяновые сапожки.

– Целы?! – Бориска не поверил глазам.

– За большим делом и самое малое забывать не след! – молвил назидательно Василий Тупик.

И повел Бориску замысловатыми московскими улицами-переулками к ведомому ему двору.

Долго ли Бориска ходил со сторожей в степь? Всего ничего. Общим счетом семь дён. А вернулся – не узнать Москвы! Не умолкают колокола, служат во всех церквях молебны о победе русского оружия.

Народу пришлого – тьма! По зову великого князя Дмитрия Ивановича города русские: Владимир, Ростов, Ярославль, Муром и иные – прислали свои полки и ополчения.

Пройдет немного лет, и человек, по имени Софоний, прозвищем Рязанец, напишет в «Задонщине»*:

«И вот князь великий Дмитрий Иванович и брат его Владимир Андреевич, помолясь Богу и Пречистой Его Матери, укрепив ум свой силой, закалив сердца свои мужеством, преисполнившись ратного духа, урядили свои храбрые полки в Русской земле…

К славному городу Москве съехались все русские князья и говорят такие слова:

„У Дона стоят татары поганые, Мамай-царь у реки Мечи… хотят реку перейти и отдать жизнь свою во славу нашу…“ И сказал князь великий Дмитрий Иванович: „Брат, князь Владимир Андреевич, пойдем туда, прославим жизнь свою, миру на диво, чтобы старые рассказывали, а молодые помнили! Испытаем храбрецов своих и реку Дон кровью наполним за землю Русскую…“»

Сутолочно, тесно сделалось в одночасье на московских пыльных улицах и площадях. Шум, гам. Иногда голоса своего не слыхать. Мужики перекликаются. Телеги скрипят. Кони ржут. Начальники своих сзывают. Конные пеших теснят, те конных беззлобно, а то и с сердцем бранят. Там бабку придавили – кричит истошно. Столпотворение подлинное!

Среди гомона и толчеи много настоящих воинов, чье ремесло – бой, сражение, чьи руки смолоду приучены к копью и сабле. Их угадаешь сразу. Кто одет в доспехи или кольчугу. Кто в обыденном еще платье, но при оружии. И почитай, все на конях. Вольно али невольно привычные к военному делу.

Мудрено было бы одолеть великому князю Дмитрию Ивановичу и другим князьям ордынские полчища лишь своими дружинами. Поэтому подняли на Мамая тех, кого называли в ту пору «черными людьми». Отчего «черными»? Были они, понятно, лицом и телом не темнее прочих. Но знать и церковные люди были освобождены от множества повинностей. «Обелены», как тогда говорили. Простой же, трудовой люд, горожане-ремесленники, эти повинности несли и налоги-подати платили. Оттого, в отличие от «обеленных», и назывались «черными людьми». Они-то и составили большую часть московской рати и ополчений других городов.

Следуя за Васей Тупиком, добрался Бориска до избы Михи-сапожника, у которого Вася Тупик одолжил дорогие нарядные сапоги. Со двора, из-за плетня, – бабий надрывный плач:

– Кинусь поперек дороги с ребятишками и не пущу!

Мужской голос терпеливо уговаривал:

– Экая бестолковая! Коли по избам примемся отсиживаться, кто нас всех защитит?

А женский голос, сквозь плач, свое:

– Не пущу!

Переглянулись Вася с Бориской. Ступили во двор. Там норовит здоровенный молодой мужик освободиться от бабы, что вцепилась в него обеими руками. Оно б с его силенкой – трудов чуть. Да, видать, опасается сделать больно, причинить вред.

Увидел мужик вошедших, осерчал всерьез:

– Постыдилась бы чужих людей!

– Что мне чужие люди? Али они детишек кормить-поить будут, ежели убьют тебя?

Утирая платком слезы, скрылась баба в избе. Миха-сапожник смущенно пояснил:

– Тихая всегда, а тут будто белены объелась. Кидается, ровно бешеная! Не пущу, говорит, и все тут! Вовсе без разумения баба!

– Бабу твою можно понять, – сказал Вася Тупик. – Легко ли ей мужика и кормильца отпускать, того не ведая, увидит ли когда еще?

– Так ведь надо! – сказал Миха-сапожник. – Силища, сказывают, несметная прет. Одними княжескими полками ее разве остановишь?

– Надо! – согласился Вася. – За чужую спину прятаться грех.

Сапогам обрадовался Миха.

– Они мне выручка. Продам – глядишь, куплю чего из доспехов. Раскрывшись, под вражескую саблю лезть тоже мало радости. А ноне доспехи дороги. Небывальцев, вроде меня, много идет с великим князем. Откуда у сапожника, гончара али плотника шелом* да кольчуга? Воины, что ходят в походы, способно к тому одеты и снаряжены. А мы?

Верные слова говорил Миха. Множество москвичей впервой – их и называли небывальцами: не были, дескать, прежде в сражениях – брались за оружие, дабы идти с полками великого князя Дмитрия Ивановича и городовыми полками и ополчениями встретить золотоордынские войска, ведомые Мамаем на Русь.