Плач - К. Дж. Сэнсом

Я встал из-за стола и вышел. По крайней мере, перерыв даст моим чувствам остыть. Уже стемнело. Кого могло принести в такой час? Через окно в прихожей я увидел двух молодых парней с факелами: по-видимому, они сопровождали пришедшего и освещали ему дорогу. С ними был третий – слуга в темном платье и опоясанный мечом. Значит, пришел некто непростой.

Я отворил дверь и, к своему удивлению, увидел молодого человека, который смотрел на меня днем, во время казни: он был по-прежнему в своей скромной длинной робе юриста. При ближайшем рассмотрении его лицо, хотя и не красивое, обезображенное родинками на одной щеке, выражало силу характера, несмотря на молодость, а серые глаза навыкате смотрели остро и внимательно, словно прощупывали меня. Он поклонился.

– Сержант Шардлейк, дай вам Бог доброго вечера. Я прошу прощения, что побеспокоил вас за ужином, но, боюсь, вопрос не терпит отлагательств.

– Что такое? Какое-то из моих дел?

– Нет, сэр. – Незваный гость закашлялся – это явно был неожиданный признак нервозности. – Я пришел из Уайтхолла, от Ее Величества королевы. Она просит вас о встрече.

– Просит? – удивленно переспросил я. Королевы не просят.

– Да, сэр. Она передает, что попала в большую беду, и умоляет о помощи. Она попросила меня прийти, не желая писать свою просьбу. Я служу младшим чином в Научном совете Ее Величества. Меня зовут Уильям Сесил. Вы нужны ей, сэр.

Мне было нужно присесть. Подойдя к стулу за моим рабочим столом, я пригласил Сесила сесть напротив, а сам принес свечку и поставил ее между нами. Она освещала лицо молодого человека, и тени подчеркивали ряд из трех небольших родинок на его правой щеке.

Я набрал в грудь воздуха:

– Вижу, вы барристер.

– Да, из Грейс-Инн.

– Вы работаете с Уорнером, стряпчим королевы?

– Иногда. Но мастер Уорнер оказался среди тех, кого допрашивали в связи с еретическими речами. Он теперь, как говорится, не высовывается. А мне королева доверяет, она сама попросила стать ее посланником.

Я развел руками:

– А я всего лишь практикующий адвокат в суде. Какая неотложная нужда может быть во мне у королевы?

Сесил улыбнулся – мне показалось, немного грустно.

– Думаю, нам обоим известно, сержант Шардлейк, что ваши способности простираются шире этого. Впрочем, простите: я не могу сейчас посвятить вас глубже в подробности. Если вы соизволите прийти, королева встретит вас во дворце завтра в девять и там сможет рассказать больше.

Я снова задумался. Королевы не умоляют и не просят подданных прийти, они велят. До своего брака с королем Екатерина Парр обещала, что хотя и будет направлять мне юридические дела, но никогда не будет вовлекать меня в политику. Теперь же, очевидно, она хотела предложить что-то серьезное, что-то опасное и формулировкой своего послания предоставляла мне возможность отказаться. При желании я мог бы сказать Сесилу «нет».

– А сейчас вы не можете мне ничего рассказать? – надавил я на него.

– Нет, сэр. Я только спрашиваю, придете ли вы или решите отказаться, оставив мой визит в тайне.

Всей душой мне хотелось отказаться. Я помнил, чему стал свидетелем утром: пламя, крики, кровь… А потом подумал о королеве Екатерине, о ее мужестве и благородстве, о ее доброте и юморе. Изысканнейшая и благороднейшая леди, какую я только встречал, женщина, от которой я не видел ничего, кроме добра. Я глубоко-глубоко вздохнул и сказал:

– Я приду.

Как дурак, я говорил себе, что просто увижусь с королевой, а потом, если понадобится, будет не поздно отклонить ее просьбу.

Сесил кивнул. У меня было такое чувство, что я не произвел на него впечатления. Вероятно, он увидел средних лет горбатого юриста, пришедшего в смятение от возможности подвергнуться опасности. И он был прав: именно так и обстояло дело.

– Подойдите по дороге к главным воротам в девять, – сказал он. – Я буду ждать вас там и проведу вас внутрь, а потом вас сопроводят в покои королевы. Наденьте робу юриста, но не надевайте шапочку сержанта. На данном этапе лучше привлекать к себе как можно меньше внимания. – Он погладил свою реденькую бородку, глядя на меня и, возможно, обдумывая наличие у меня горба. Я бы привлек внимание в любом случае.

Я встал:

– Тогда до утра, брат Сесил.

Он поклонился:

– До девяти, сержант Шардлейк. Сейчас я должен вернуться к королеве. Знаю, она будет рада вашему ответу.

* * *

Я проводил его до двери. Из столовой появился Мартин с еще одной свечой: он открыл Уильяму дверь и поклонился, как всегда досконально выполняя обязанности стюарда. Сесил шагнул на посыпанную гравием дорожку, где его ждал слуга вместе с факельщиками, чтобы проводить его домой, уж не знаю, куда именно. Броккет закрыл дверь.

– Я позволил себе вольность подать марципан доктору Малтону, – сказал он.

– Спасибо, – кивнул я. – Скажите ему, что я сию минуту приду. Но сначала пришлите Тимоти в мой кабинет.

Я вернулся в комнату – мое убежище, мою тихую гавань, где я держал собственную маленькую коллекцию книг по юриспруденции, а также дневники и записи за много лет. Мне стало интересно, что подумал бы Барак, узнай он об этой просьбе прийти в Уайтхолл. Он бы сразу сказал, что мне нужно отбросить мои сентиментальные фантазии о королеве и придумать на завтра какое-нибудь срочное совещание где-нибудь в Нортумберленде.

Пришел Тимоти, и я написал для него записку, велев ему сделать крюк и отнести ее в контору. В записке я просил Джека подготовить краткое изложение одного из моих самых важных дел, которым я собирался заняться завтра. Но потом я передумал.

– Нет, к черту! Бараку придется выпрашивать эти бумаги в канцелярии Шести Клерков.

Я исправил записку и попросил Николаса выполнить эту работу. Даже если парень что-то напутает, это будет отправная точка.

Тимоти обеспокоенно посмотрел на меня своими темными глазами:

– Вы хорошо себя чувствуете, хозяин?

– Да, да, хорошо, – раздраженно ответил я. – Просто завален делами. Нет покоя в этом мире.

Пожалев о своем резком тоне, я дал подростку перед уходом полгрота[10], а сам вернулся в столовую, где мой гость без особого энтузиазма тыкал вилкой в марципановый пирог Агнессы.

– Извини, Гай, срочное дело, – вздохнул я.

Доктор улыбнулся:

– Я тоже прерываю свои трапезы, когда у какого-нибудь бедного пациента кризис.

– И прошу прощения, что перед этим был слишком резок. Но увиденное утром страшно удручило меня.

– Понимаю. Однако если ты думаешь, что все противники реформ – или те из нас, кто, да, хотели бы вернуть Англию обратно в лоно Римской церкви – поддерживают подобные вещи, то ты крайне несправедлив к нам.