Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

Один духовный, Бенедикт де Сен-Мор, написавший в XII веке стихотворную летопись о герцогах Нормандии, оплакивает в своих стихах унижение и злосчастную участь франков, «принужденных преклонить головы под иго ужаснейшего народа в мире»; ему кажется, что «потомство сочтет невероятным позор и унижение, покрывшие такой могущественный народ». Вообще добрые клирики и монахи, единственные историографы тех столетий, слишком преувеличивали страшные поступки норманнов и бедствия от них Франции: церкви и монастыри были миром французских летописцев; но к этим священным зданиям викинги преимущественно направляли свои набеги потому, что могли там получить самую богатую добычу в золоте, серебре и других драгоценностях. Историки иных стран с удивлением говорят о высоком росте и красивой физиономии норманнов;[37] но французские летописцы не могут привести ни одного порядочного поступка норманнов:[38] для них этот народ — «исчадие ада, порождение дьявола, свирепые язычники»; видно, по выражению одного позднейшего норманнского историка, «что они писали» дрожащей рукой, с оцепеневшею от страха кровью, в дымившихся еще развалинах своих монастырей. Нередко те же самые летописцы высказывают горькие жалобы на королей, больших и малых подручников: все они, по словам летописей, несмотря на их христианские имя, не удержали рук от беззаконий, не гнушались никакого греха, но отнимали у церквей их имущество и владения, жестоко угнетали народ, были безбожнее моавитов, амалекитов и норманнов. Эти летописцы, подобно древним историкам Англии, сетуют также на глубокую испорченность нравов вceгo народа и сознаются, что как ни сурова участь, посланная стране, в норманнских жестокостях, однако ж она — достойное возмездие за порочную жизнь всех народных сословий.

Новейшие историки ищут причины удивительных успехов и счастья норманнов в недостаточном управлении государства, в слабости правительств, в честолюбии и несправедливости вельмож. Распад империи после смерти Карла Великого не был бедствием как для нее, так для народов и человечества. Но беспрестанные дележи земель между государями его дома, их шаткие взаимные отношения и продолжительные несогласия имели гибельные последствия как для них самих, так и для человечества. Великие подручники духовного и светского сословия незаконно присвоили себе права величества в своих герцогствах и графствах, иногда бунтовали против короля, иногда враждовали друг с другом. Презираемая королевская власть с каждым днем приходила в упадок. В жестоко угнетенном народе исчезла всякая воинственность; образ мыслей у всех становился рабским; ни в городах, ни в селах не стало участия к общему делу, никто и не помышлял об общем благе. Обнищавшие и угнетенные сословия с охотою приставали к норманнам для отмщения своим притеснителям; даже великие вассалы для своих мстительных и властолюбииых замыслов нередко искали помощи у викингов и с этой целью даже помогали им занимать укрепленные города и замки.

Таким положением дел норманны умели пользоваться превосходно: с каждым новым походом они больше знакомились с расстроенным состоянием государства, всякий раз делались отважнее и страшнее, тем чаще приходили опять и тем лучше учились соединяться в большие массы. Оттого-то франки никогда еще не имели такого злого врага; нападения народа, так же хорошо знакомого с сушей, как и с морем, были так необыкновенны, новы и оригинальны, что не знали никаких мер к защите от них. Французы еще до сих пор удивляются тому, что норманны так часто и с такой легкостью могли плавать по Сене, потому что на ней много излучин между Парижем и Руаном, да и само течение представляет великие препятствия, так что и в настоящее время стоит немалого труда провести барку вверх по этой реке. Принимая это во внимание и видя из показаний старинных летописцев, что норманны со всем флотом., из 150 судов и более, повторяли часто этот маневр, притом что в неприятельской земле, на реке, берега которой были густо населены жителями, представлялось столько способов к сопротивлению, нелегко объяснить предприятия норманнов и бездействие франков.

Полагают, что реки Франции, так же как и прочей Европы, получали прежде гораздо больше воды из множества болот и дремучих лесов и плавание по ним не встречало таких затруднений, как в наше время. Все остальное, думают, надобно приписать чрезвычайной отваге и быстроте норманнских предприятий, потом их знакомству с опасностями на воде и великому искусству управлять судами, так что ни один народ не мог состязаться с ними на море. Их суда были одинаково приспособлены как к весельному, так и парусному ходу; норманны умели пользоваться приливом и отливом для входа в Ceнy, Луару, Гаронну и другие реки: считают вероятным, что они в то время, когда прекращался прилив, устраивали свои склады для добычи и припасов, чтобы удобнее и быстрее продолжать свое путешествие.

Секрет их военной тактики состоял в удивительной быстроте маршей; при том они держали в тайне свои намерения и появлялись обыкновенно там, где меньше всего их ожидали: монахи монастыря Сен-Жермен-де-Пре, уединенно лежавшего неподалеку от Парижа, никогда не забывали из предосторожности ставить конные пикеты, которые должны были извещать их о приближении неприятелей. В день Пасхи, когда вся братия слушала обедню, норманны подошли с такой быстротой, что пикеты едва смогли подать знак и монахи едва успели спрятаться в колодцы и другие убежища.

Другое главное свойство их военного искусства, если дело шло о настоящем сражении, заключалось в умении выбирать крепкое положение, потому что главное дело тактики было известно древним обитателям севера: они особо любили выбирать высоты; тогда нападающему было трудно пускать свои стрелы и дротики или взбираться на гору, занятую неприятелем, не расстроив своей боевой линии, между тем как войско, занимавшее высоты, могло нападать с большим успехом и с большей силой бросать в неприятеля камни и копья, Реки, болота, ручьи и рвы служили им для прикрытия фронта и фланга. Но особо они старались занимать такие позиции, чтобы солнце и ветер были у них с тыла. Смотря по качеству места сражения и другим обстоятельствам, они строили свое войско в форме пирамиды или конуса[39] или вытягивали его в линию, с центром и крыльями. Находят, что они знали употребление резервов, как для смены сражающихся, так и для обхода неприятеля во время боя и для удара ему в тыл.[40]