Самый лучший комсомолец. Том седьмой - Павел Смолин

в мехах, бриллиантах, коньяки буржуйские под икру хлещут — чисто бал дворянский. А у меня комната в общаге и зарплата двести тридцать рублей. Это разве социалистическая справедливость? — посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Маузер бы, — мечтательно вздохнул я.

— Ох и не говори! — хохотнул он. — Сейчас-то Юрий Владимирович погань к ногтю прижал — половина этих «меховых-бриллиантовых», кто подпольные цеха в кооперативы не переделал, сидят теперь за подпольную экономическую деятельность. А раньше — «знаем, что цеховик, но трогать пока нельзя — он же герой соцтруда и вон туда…», — указал пальцем в крышу. — «Как к себе домой ходит».

— В Сталинские времена за попытку создать кланово-мафиозную структуру просто ставили к стенке, — кивнул я. — Потому что каждая такая структура суть параллельный официальному управленческий контур. Как верные ученики Ленина, мы не должны забывать, что именно выстроенный революционными силами управленческий контур позволил свергнуть прогнившую имперскую власть. Стоило ослабить гайки, и количество клановых структур начало расти по всей стране, причем на советско-управленческой основе. По сути — сопротивление центральной власти с целью перераспределения материальных благ себе в карман. Сейчас так делать уже чревато да и смысла особо нет — экономический контур для особо пронырлевых товарищей выделили, а в контуре управленческом закрутили гайки обратно. Выбирай — либо народу служить, либо обогащаться легальными методами.

— Я не запомню, — расстроился дядя Дима и открыл бардачок, достав оттуда рекордер. — Можешь сюда повторить?

Я повторил под запись. Так-то антисоветчиной пахнет, но мне ли не все равно? Я тут самый комсомольский комсомолец!

Убрав рекордер, дядя Дима продолжил:

— А теперь — хорошо, нормальный рабочий график с дежурствами и выходными. И престижно, чего уж тут — до тебя кого попало не допускают, вон как капиталистам хвост накручиваешь, любо-дорого посмотреть. Вот и смотрю, интересно.

— Это пока стрелять не начали, — хрюкнул я.

— Как анекдоте про пожарных, — гоготнул дядя Дима. — Слышал?

Я слышал, но хороший анекдот послушать всегда приятно, поэтому покачал головой.

Дядя Дима траванул классику про «как пожар — хоть увольняйся!», и к школе мы подъехали с хохотом.

— Вообще, конечно, хреново, что цеховики теперь кооператоры и уважаемые члены общества, — в ожидании Оли развил я тему. — Прямо неправильно и противно, но альтернатива-то хуже, в виде массовых посадок и арестов. Народ нынче не тот, что перед войной был — «Голоса» слушает, привык к спокойствию и стабильности. Враги бы под шумок проблем подкидывали, вплоть до новых незаконных санкций. Нам оно не надо — пусть лучше кровопийцы честно, прости-господи, работают, налоги платят. Наверху, кстати, налогам очень рады — прямо пополняется казна родная.

— Получается выбрали меньшее зло, — кивнул дядя Дима.

— Получается так, — согласился я. — Зло маленькое, тщательно контролируемое и экономически целесообразное.

Из школьных ворот повалили дети, среди них вычленилась компашка из четырех девочек — Оля с подругами — певица осмотрелась и с улыбкой помахала подружкам рукой «пока», направившись к нам.

— Хорошая у Юрия Николаевича дочка, — заметил дядя Дима. — Вся страна любит, а она не зазналась, не разленилась — пашет побольше многих взрослых.

— Очень хорошая, — согласился я. — Лучшая моя находка, остальные-то мои артисты взрослые, и мне их, считай, сверху выдали. Это хорошо и правильно, к тому же делом доказали — справляются на твердую «отлично». Но найти что-то реально ценное самому гораздо приятнее, чем получить из чужих рук.

— Не поспоришь, — улыбнулся дядя Дима. — Я когда из армии демобилизовался, меня всей деревней сватать за всех подряд начали. Я не выдержал, в город убежал, в КГБ на работу взяли, там свою Катюшу и нашел.

— Вам же про личное рассказывать не рекомендуется, — напомнил я.

— Это же «рекомендации», а не запрет, — пожал он плечами. — Хочу, чтобы ты когда по телевизору мою фотографию показывать будешь, про Катю рассказал. Ей приятно будет.

— Лучше все-таки не показывать, — вздохнул я. — Но я запомнил, дядь Дим. Если что — сделаю.

Грусть момента развеяла открывшая дверь и забравшаяся вместе с волной мороза ко мне на заднее сиденье Оля:

— Успеваем? — первым делом спросила она. — Здрасьте, дядь Дим.

— Здравствуй, — поздоровался в ответ КГБшник.

— А со мной поздороваться? — обиделся я.

— Да мы с тобой каждый день видимся, — фыркнула подружка. — Только время на эти привет-пока терять!

— Смотрите, дядь Дим, такая маленькая, а уже всей душой тянется к любимой нашими производственниками рационализации, — шутканул я.

КГБшник гоготнул и повез нас к дому.

— Охрану так использовать нечестно, — фыркнула она. — Ты — самый важный, а я — дочка полковника. Дяде Диме в наших спорах участвовать из-за этого нельзя профессионально-этически.

Нахваталась от мамы с папой.

— Извините, дядь Дим, — признал я правоту ее слов.

— Да мне-то чего, — отмахнулся он. — У нас, рабочих и крестьян, чинопочитания нет, а значит и профессиональная этика от ваших споров не страдает.

— Заедем за вкусняшками? — перевела тему на более важную подружка.

— Заедем!

Глава 8

Настроечная таблица на экране сменилась обратным отсчетом.

— Начинается! — оживилась Оля.

Мы быстро убрали Советский настольный футбол, за которым коротали время до этого, и записали — это для Оля, я-то и так запомню — счет: 7−7. Не поддаюсь — просто там, где я выучил траектории мячика, певица брала природной ловкостью — и уселись на диван. Я пододвинул журнальный столик. «Кола», печеньки, конфеты и готовый, идеологически вредный, поп-корн.

Обратный отсчет показал «ноль», и заиграла отбивка в исполнении Хабаровского симфонического оркестра, в которой многие мои современники без труда бы узнали заглавную тему «Пиратов карибского моря». На экране тем временем проносился монтаж из кадров снятой при помощи киновышки студии и интегрированных в него «бекстейджей», на которых люди суетились перед студийным оборудованием, кромсали пленку и трясли друг на друга листочками со сценариями. Меня здесь не увидишь, я буду позже. Заставка закончилась титрами «Телеканал Восток». Собратья буквы «В» померкли, а сама она пропутешествовала по окутавшей экран темноте в верхний правый угол. Снова титры: «Слово главного редактора».

Экран медленно просветлел и явил нам сидящего за столом в своем кабинете Бориса Николаевича Полевого, который нарочито громко поставил печать на какую-то бумажку, отложил ее и улыбнулся в камеру:

— Здравствуйте, дорогие товарищи телезрители! — столешницу скрыли титры: «Борис Николаевич Полевой, главный редактор телеканала 'Восток». — Советская власть в нашей стране установилась пятьдесят три года назад. За это время выросло два поколения новых, Советских людей. Огромные испытания выпали на их долю, — главред посерьезнел. — Но они доказали всему миру, что военная агрессия против СССР бессмысленна и даже вредна — это очень легко можно увидеть по изменениям политической карты мира по итогам Великой Отечественной войны. Но теперь, товарищи, перед страной стоит новая, сложнейшая задача. Мы победили в самой страшной войне в истории человечества, а теперь должны победить мирное время, — печальная улыбка. — Всех нас растили героями: воинами, космонавтами, пожарными… Каждый из нас не задумываясь отдаст жизнь за близких и Родину. В этом — величие Советского человека и его трагедия. Душа нашего человека требует героических свершений, но, к счастью, сейчас они не нужны. Сейчас, товарищи, от нас требуется спокойно жить и работать, планомерно повышая уровень культуры и благосостояния общества, своим примером показывая народам мира, насколько эффективной является власть рабочих и крестьян. Обеспечение гражданам достойного Советского человека досуга является одной из приоритетных задач Партии и Правительства Советского Союза — и мы видим результаты этой работы каждый день. Сегодня мы можем по праву заявить — ни одно государство в мире не предоставляет своим гражданам такого обилия возможностей для развития и самореализации, как наше. Подавляющее большинство наших граждан верит в наше общее дело, и далеким, полным страха и ненависти к рабочему классу «голосам» не заставить их сбиться с правильного пути. Долгое время Партия была проводником и моральным ориентиром для рабочего класса, кропотливо взращивающим новые поколения Советских граждан. Теперь, когда мы постигли, цитируя творческого руководителя канала «Восток», «базу», настало время двигаться дальше. Первый большой шаг на этом пути — телеканал «Восток», эфирная сетка которого будет состоять в большинстве своем из программ культурно-развлекательного и прикладного свойства. Надеюсь, вы по достоинству оцените плоды наших трудов. А теперь передаю эстафету вышеупомянутому творческому руководителю. До новых встреч, товарищи!

Камера повернулась от Бориса Николаевича к окошку и приблизилась к окну.

— Выпустить