По следам полка Игорева - Станислав Росовецкий

– С ними хитрец Ярославов, Ольстин. Конечно же, брат, пусть разжигают, уже всё одно от половцев не спрятаться, – рассеянно отозвался Всеволод. И вдруг оживился. – Игорь! Шатры нам поставлены, не пойти ли передохнуть часочек-другой? Я успел при свете обсмотреть баб, есть одна девка как раз по твоему вкусу… А?

– Опять ты забыл про праздник, язычник…

Игорь как раз выталкивал означенную девку из шатра, удивляясь бедности полученного удовольствия, когда в её болтовне, к коей до того не прислушивался (молола звонким своим язычком всю дорогу), вдруг прозвучало знакомое имя. Игорь встрепенулся, удержал её за рукав:

– А ну-ка, повтори…

Красные отблески недальнего костра, падавшие на размалёванное лицо половчанки, осветили её довольную улыбку. Она протянула руку ладошкой вверх и сказала, медленно на сей раз выговаривая:

– Кончак обещать конязь хабар… Куны!

Да, он не ошибся… Кончак. Это имя будто смыло наползающую на князя дремоту. Он выпихнул-таки девку наружу и крикнул Тренке, чтобы тот отвёл её к прочим пленницам, а потом поскорее принёс ему к костру захваченный днём бунчук. В древко вцепился обеими руками.

– Тренка, где тысяцкий?

– Залез в вежу поспать. Разбудить, княже?

– Не нужно.

Старик Рагуил и без того, словно железный, двое суток без сна мотался, пусть отдохнёт. Бунчук он рассмотрит и сам: вблизи видит всё прекрасно. Так, челка обычная, из лошадиного хвоста, хной выкрашенного. Древко небрежно покрашено красным и плохо обстругано: Игорь, не успевший снова надеть перчатки, едва не занозил ладонь. Вверху древко обвернуто тонкой серебряной пластинкой, а вот и хоруговь, вверху к навершию привязанная, – простая дощечка, с одной стороны белая, с другой – тоже красная. А вроде и не совсем белая… Игорь снова перевернул хоруговь и повернул её к свету – на плоскости дощечки проявился вырезанный ножом и натёртый серой грязью рисунок, и был на нём… Да, неведомый зверь, похожий на уродливого человечка, но с хвостом и с большими круглыми ушами. Обезьяна, вот кто. Простой народ считает сего зверя ни много ни мало, как бесом во плоти (тут Игорь перекрестился), однако на самом деле это забавное создание, стоящее больших денег. Прыгало такое по терему великого князя Святослава Всеволодовича, пока не сдохло. Так, так…

Князь Игорь уже обо всем догадался и страшился своей догадки.

Судя по звёздам, начавшим бледнеть, ночь шла к концу. Соловьи щебетали вовсю, однако вскоре должны были замолчать. Оттуда же, с речки, доносилось и карканье воронов, проснувшихся и обсуждавших свои вороньи дела. Теперь уже и на полудень от стана появилась между небом и землёй цепочка красных светлячков.

Молодые князья валялись прямо на траве в тех самых местах, где полчаса тому назад скатились со своих коней и приказали оруженосцам развязать на себе доспехи. Буй-Тур Всеволод сидел на кошме, Игорь на своей раскладной скамеечке, тысяцкий Рагуил, боярин Ольстин Олексич и старейшина Алпар – прямо на траве.

– Времени на разговоры мало, – отрубил князь Игорь. – Кто прав, кто виноват, разберёмся позже, если живы останемся. Решать надо, как сейчас нам поступить.

Ольстин, далеко ли вы заехали на восток и что видели?

– Я не мог остановить молодых князей. Они всё пытались настичь половцев, а те были на свежих конях. Дружинники Владимира Игоревича и Святослава Ольговича похватали нескольких отставших беглецов, но вынуждены были вернуться, потому что впереди увидели костры большого становища. Я понял дело так, что основные силы половцев стоят на берегах Тора. Ковуи отказались подъехать поближе и разведать. Можно будет ещё допросить языков.

– Куда подъезжать, слушай, когда кони совсем никакой? – возмутился Альпар. – Мы все погибнуть, потому что наш род кыпчаки в плен не взять.

Князь Игорь кивнул, соглашаясь с ковуем, повернулся к Святославу Ольговичу и ядовито спросил:

– Хочешь, Славко, чтобы я угадал, кого тебе удалось полонить?

– Ты, Игорь Святославович, лучше на своего сына покричи!

– Дряхлых стариков и мальчишек ты полонил – разве не так? А в вежах нас поджидали корчаги с крепким вином, старухи да размалёванные бабёнки – но почему-то ни одного ребенка, совсем не было в вежах детей! Перестали их половчанки рожать, вот ведь диво какое… И где это видано, чтобы, выпустив по стреле и пустившись наутёк, половцы бросали тут же свой бунчук? Ольстин, ты тогда не смог издалека распознать, чей бунчук. Хочешь посмотреть на него вблизи? Хочешь? Тренка, подай боярину!

Ярославов боярин внимательно рассмотрел бунчук – и вдруг бросил его на траву перед собою. Даже в неверном свете костра можно было разглядеть, как потемнело его и без того смуглое лицо.

– Это послание было нам, князья и бояре, а не стяг вовсе. Издёвка над нами! Стружие обмазано кровью, скорее всего, собачьей, а вырезанная на стяге обезьяна говорит о том, что над нами посмеялись… Сохрани нас, Боже!

– Вот-вот! А ты, Рагуил, что скажешь?

– И куда мои старые глаза глядели? – совсем по-старушечьи всплеснул руками тысяцкий. – Ясно ведь теперь, как день, что дети бесовы подставили нам эти проклятые вежи и эту жалкую рухлядь. Половцы хотели нас задержать здесь, пока соберут побольше сил, чтобы уж наверняка уничтожить. Любопытно мне, кто из ханов до этого додумался…

– Какая разница, который из них додумался? – взвизгнул вдруг Владимир. – Бежать надо, бежать…

Князь Игорь уже догадался, что подставные вежи измыслил хитроумный предатель Кончак, однако промолчал, не желая вызывать Ольстина Олексича на бессмысленные разглагольствования. Время, им отведённое, истекает. Он поднялся со стульчика и потрепал сына по голове. Волосы Владимира, всегда пышные, кудрявые, свалялись под шлемом и шерстяным подшлемником, и острое чувство жалости пронзило князя. Он откашлялся и заговорил:

– Да, конечно. Мы поедем сейчас же, через ночь. Сколько бы их там, половцев, ни собралось, все они не поедут преследовать нас, но отберут для погони лучших конников. А с теми, если догонят, дай Бог, что и справимся.

– Правильно, княже! – подхватился Рагуил. – Мы оставим гореть костры, доломаем на топливо последние вежи, а полон оставим сидеть у костров. Свяжем и заткнём кыпчакам рты, понятно. Великому князю Изяславу удалась эта хитрость, когда он уходил от Владимирки Галицкого… И поскачем на полудень, в той стороне они нас не ждут, а уже после я выведу вас к городам на Роси.

– Зачем возиться с полоном, связывать? – лениво вмешался Святослав Ольгович. – Передушить всех косоглазых, да и усадить у костров.

– Ты либо слишком смел, княже, либо слишком глуп, – отчеканил Игорь Святославович. – И можешь не терять времени, отвечая мне оскорблением, потому что и без того, скорее всего, великие князья лишат тебя удела – если останешься жив, понятно. Отныне запрещаю и пальцем тронуть пленных. Как можно даже помышлять об их убийстве, если сами можем завтра-послезавтра оказаться в колодках?