Пылающие горы - Александр Тамоников

Еще одно изменение, произошедшее за время отсутствия здесь, отметил Николай. Вдоль домов протянуты желтые трубы газопровода. Его дом не был подключен, это и естественно, но при наличии магистральной линии врезаться в нее не составляло проблемы. Были бы деньги оплатить услуги газовиков, а они у Есипова были. Общей суммой чуть более двадцати тысяч долларов. Все его сбережения за годы службы и выходное пособие, переведенное в твердую североамериканскую валюту. На эти деньги он мог свободно купить новый дом или трехкомнатную квартиру в Центре. Но он приехал ДОМОЙ! В этот дом, на крыльце которого сидел и в котором намеревался жить дальше. Есипов достал пачку «LM», закурил.

Мимо прошли две старушки. Они вышли из-за бурьяна и не обратили внимания на вернувшегося Николая. Майор же узнал их. Это были женщины с крайних по его ряду усадеб, когда-то подруги матери, имен которых он сейчас, увы, не помнил. Ничего, совсем скоро вспомнит всех и познакомится с теми, кто поселился на его улице в последние годы. Со стороны центра поселка небо начали затягивать свинцовые тучи. Майор пустил струю дыма вверх, ее снесло слабым ветром. Следовательно, скоро возможен дождь. Затяжной, осенний. Что ж, на то она и осень. Хотя как минимум за неделю погода здесь стояла нормальная. Об этом говорили сухие канавы и пыль, толстым слоем лежащая на колеях грунтовки. Да и трава, росшая ближе к домам, прилично запылена. Приближающийся дождь превратит улицу в сплошное месиво грязи. Ну и черт с ним! Есипову здесь на тачке не кататься, хотя автомобилем обзавестись придется. Даже для того, чтобы ездить на рыбалку к местам, где они рыбачили еще с отцом, вытаскивая из Оки на донки приличных лещей. Эти места находились километрах в десяти по этому берегу, за лесом, что начинался у околицы. Тогда они добирались на свой «мысок», используя лошадь местного колхоза, где отец работал трактористом, и собственную телегу, сейчас уже, наверное, до конца сгнившую в сарае, а может, и отсутствующую. Наверняка все постройки, да и сам дом за эти пять лет неоднократно тщательно исследовали соседи. И это объяснимо. Люди здесь жили не так весело, как в Москве, и приспосабливали в хозяйстве каждую более-менее пригодную вещь.

Выкурив сигарету, Есипов встал. Смотреть на родную улицу хорошо, но надо и дом осмотреть, пока не стемнеет, и хотя бы «летучую мышь», если она сохранилась в чулане, приладить. Электричество было отрублено, о чем свидетельствовал огрызок провода, ранее соединяющий общую линию с домом. Но, скорее всего, этот вечер придется провести при свете фонаря, благо таковой у бывшего майора спецназа имелся, заряженный новыми аккумуляторами. Но вот вопрос, как сбить доски с двери? Костылем это не сделать, нужно найти что-нибудь посущественней, хотя бы монтировку или топор. Где их взять? Только у соседей. Либо у участкового Володьки, либо… у Ольги. От мысли о своей первой, так и не состоявшейся любви Николай почувствовал себя неуютно. А ведь ему придется жить рядом с ней. Как-то сложится эта жизнь? И как пройдет первая встреча? Есипов одновременно желал ее и боялся. Опасался встречи с этим человеком еще и потому, что не был уверен в том, что любовь не воспылает вновь в его одиноком сердце. Как это случилось пять лет назад. Тогда он увидел Ольгу на поминках, и сердце его сжала тоскующая боль. А наутро покинул поселок, с головой окунувшись в боевую работу, недостатка в которой у отряда специального назначения никогда не было. Как-то сложится все сейчас? На этот вопрос боевой офицер ответить не мог. Время между тем неумолимо приближало ночь, а Есипов все торчал на крыльце. Решил пойти к Володьке. Взяв трость, проковылял ко двору Соболева. Но на двери его дома висел замок. Участковый отсутствовал, да это и понятно, не время ему еще возвращаться со службы, а вот Марина, супруга его, в принципе, уже должна была прийти с работы, если, конечно, работала. Да и дети, Олег и Анюта, по идее, не могли в отсутствие родителей оставить хату. Сколько им сейчас? Лет по двенадцать, тринадцать? Где-то около этого. Но дом Соболева пуст. Это плохо. Следом жил дед Ермолай, но у того зимой и снега не выпросишь, да и жив ли дед? Что-то в его дворе никаких движений.

Николай оглянулся и… увидел Ольгу! Она стояла напротив своего дома и смотрела на него. Платок упал на плечи, и волосы рассыпались по плечам.

Сердце Николая екнуло, и от волнения стало сухо в горле. Чтобы не показать смущения, он достал сигареты, медленно прикурил, заметив, что руки его слегка дрожат. Стоять истуканом дальше было просто неприлично, и Есипов направился к соседке, стараясь меньше хромать и надев на лицо нечто похожее на улыбку. Со стороны, наверное, это выглядело, по меньшей мере, смешно. Но Николай не думал о том, как выглядит со стороны. Он пытался сосредоточиться, чтобы при встрече с женщиной не получилось конфуза. Майор совершенно не представлял, с чего следует начать разговор с Олей! Хотя… ведь ему нужен инструмент для проникновения в собственное жилище.

Николай приближался к женщине, а та, замерев на месте, ждала, глядя, как к ней идет тот, которого она так и не сумела вычеркнуть из своего сердца. Она видела седую шевелюру Николая и трость, помогающую немного скрывать хромоту, и ей хотелось убежать в дом, чтобы, заперевшись в спальне и уткнувшись в подушку, выплакать слезы, которые неожиданно и обильно подступили к глазам, когда она увидела Есипова. И ее сердце чуть не оборвалось, когда она до конца осознала, что это не призрак, а ОН, Коля, стоит на улице. До боли родной и одновременно бесконечно чужой и далекий. Но и Оля заставила взять себя в руки, оставшись на месте, глядя на приближающегося Николая.

Есипов подошел, поздоровался:

— Здравствуй, Оля!

Женщина ответила скорее машинально:

— Здравствуй, Коля!

Наступило неловкое молчание, к счастью недолгое. Инициатором продолжения разговора выступила женщина, тихо спросив:

— Вернулся?

— Да.

— В отпуск?

— Нет. Насовсем.

Есипову показалось, что Ольга издала стон, но в это время рядом протарахтел мопед какого-то мальчишки, и Николай не был уверен в том, что слышал стон или нечто похожее на него.

Ольга продолжила задавать вопросы:

— Ты уволился?

— Да.

Он поднял трость, добавив:

— По состоянию здоровья.

— А что случилось?

— Авария. Перевернулся на машине, поломался так, что служить дальше не разрешили. Случай.

— Да, вся наша жизнь сплошной случай.

Николай, видя, что разговор Оле дается тяжело, сменил тему и спросил наконец то, что и должен был спросить:

— У тебя, Оль, в хозяйстве гвоздодера, лома или монтировки не найдется? В собственный дом не могу зайти. Двери наглухо заколочены, а Володька с семьей отсутствует.

— Конечно! Сейчас что-нибудь найду.

Николай вновь нервно закурил, а Ольга, захлопнув за собой дверь, прижалась к ней спиной, прошептав:

— Господи! Что же это такое? Ну, зачем, зачем он вернулся! Боже! Как же теперь жить?

Она приложила прохладные ладони к щекам, закрыла глаза. Из-под ресниц по щекам скатилась серебристая слезинка. За ней другая. Женщина заплакала, задрожав хрупким телом. Появление Николая словно взорвало Ольгу изнутри, с острой, колющей болью, разбередив ей душу так и не остывшей первой любовью. Оторвавшись от двери, женщина бросилась на кухню, открыла кран и подставила лицо под струю холодной воды. Из комнаты вышел мальчик десяти лет: