Вес твоих аргументов - Марина Комарова

Мы с ним совершенно разные, но вот понимаем друг друга прекрасно. Обоих раздражает безалаберность шефа. А как известно, если вас кто-то раздражает с переходом в «бесит», то это объединяет с тем, кто испытывает аналогичные чувства.

– Вот так! Всё! – громко выпалил Загорулин и положил трубку.

На минуту смолк, глядя на Сергея. Подскочил к нему, пару раз заглянул в монитор, поцокал языком, потыкал пальцем, задал пару вопросов не к месту.

– Не шумите, Всеволод Николаевич, – тяжело уронил Сергей. – Всё будет.

– Но мне горит! – возразил шеф.

Уж скорее подгорает. И даже ясно, в каком месте. Нет, не в том, которым принято думать.

– Так, ладно, – отмахнулся Загорулин и повернулся на каблуках ко мне. – Что с ним поделать вот, а? Вот выводит меня как может, но не выбросишь же его на улицу!

– Потому что специалист, – сдержанно улыбнулась я, сочувствуя Сергею.

– Потому что потом призраки моих детей и жены, умерших от голода, будут приходить к вам, Всеволод Николаевич, и душить, – с совершенно непроницаемым лицом сообщил Сергей.

– Но у тебя нет детей и жены, – озадачился Загорулин.

– Это он про свое относительно ближайшее будущее, – невозмутимо пояснила я. – Будущее надо инвестировать уже сейчас.

Программист с трудом подавил смешок, я же сделала вид, что и не собиралась шутить.

Шеф некоторое время смотрел на обоих, потом фыркнул.

– С кем приходится работать. Ладно, проехали, господа юмористы.

В такие моменты мне Загорулин почти нравится. Ибо не может человек целиком состоять из недостатков. Чувство юмора у него все же имеется, и это кое-что всё же перекрывает.

– Так, что у нас там происходит со «Спокельсе-трейд»? – резко перевёл тему Загорулин.

Вся смешливость исчезла из карих глаз, уступив место холодной проницательности. Я мысленно восхитилась: как можно впадать из одной крайности в другую?

– Всё хорошо, – ответила чистую правду. – После переговоров в среду удалось добиться компромисса, поэтому я только напишу ответ на их официальный запрос. Поставка материалов сорвалась по их вине, поэтому отсрочка вполне планомерна. К тому же… пригрозила им санкциями. Ведь из-за сложившейся ситуации мы вынуждены просить стоять в очереди остальных.

Шеф потёр руки.

– Так-так-так. Есть такое дело. Что ж, хорошо, очень хорошо. А что у нас с «Фемидой»?

Самообладание не подвело. Ни единый мускул лица не дрогнул, руки остались в прежнем положении, удерживая ежедневник и ручку.

Задница, глубокая. Ну, выражаясь культурно: как-то не очень. Хотя ты, клоун бамбуковый, прекрасно знаешь, что там и как.

А Загорулин вроде бы и не смотрел пристально, и вообще находился возле шкафа, но в этот момент резко обернулся и посмотрел мне прямо в глаза.

Выдержала. Но внутри вдруг всё сжалось. Воспоминания о Лебедеве, глупой фразе и попытке выкрутиться заставили сделать судорожный вдох.

– Ну, я закончил, – подал голос Сергей. – Попробуйте что-то напечатать, посмотрим, как работает.

Загорулин спешно плюхнулся в своё кресло и громко защелкал по клавиатуре. От меня не укрылось, как поморщился Сергей. Тот не переносит, когда кто-то жмёт на клавиши, как будто забивая гвозди.

Тихонько зажужжал принтер, лёгкий парок поднялся над свеженапечатанным документом.

– Чудненько, спасибо, – уронил Загорулин. – Можете быть свободны, Сергей.

– Из плена освобожден, – мрачно отшутился программист. Перед выходом из кабинета он кинул на меня сочувствующий взгляд, словно что-то почувствовал.

Я тоже почувствовала, но уже решила, что переживать лишний раз не буду.

– Значит, «Фемида», – начала я, и Загорулин поднял взгляд, словно и сам забыл, о чем спросил. Или просто не ожидал, что я начну говорить сама. А я такая, я могу.

Сам Загорулин предпочитает на неудобные вопросы не просто не отвечать, но и делать вид, что они вообще не задавались. До меня, кстати, только сейчас дошло, как забавно, должно быть, смотрелась его встреча с Лебедевым. Тот явно не любит, когда его водят за нос, а Загорулин готов без обеда и ужина разыгрывать Ивана Сусанина. А как же хорошо дожал его Глеб, что шеф чуть ли не за ручку привел его ко мне. При этом явно не особо переживал, что тот запросто мог сожрать новенького работника.

И с изумлением я вдруг осознала, что в мыслях перешла с фамилии генерального директора «Фемиды» на имя. И считаю, что так лучше.

– C «Фемидой» вопрос решился.

Загорулин задумчиво посмотрел на меня. Ага, соображает шеф всё же неплохо. Понимает, что сейчас пойдёт коронное «но». Потому что генеральный директор компании, с которой идёт тяжба, просто так бы не заявился сюда.

Но я сделала вид, что ничего не происходит. И наоборот – происходящее в порядке вещей.

– До суда дело не дойдёт, претензии выставлять тоже не будут. Необходимо будет выполнить договорные обязательства касаемо выплаты за неделю просрочки. Но после этого оформится дополнительное соглашение, где мы можно взять отсрочку и выполнить работу.

Никогда не заканчивай речь плохим известием. И не начинай. Иначе запомнят именно его. Так уж устроены люди. Мало того, что плохое в любом случае запоминается лучше хорошее, так ещё и остается осадочком.

Загорулин откинулся на спинку кресла. Закусил губу, взял кох-и-норовского карандаша, постучал по столу.

– Так-так-так, – сказал он чужим, словно не своим голосом. – Вот как.

Надо бы что-то сказать, но заливаться соловьем не очень хочется. Загорулин имеет мерзкую привычку не слышать того, чего не хочет.

И после Лебедева… хм, как-то не очень страшно. Тот всё же профессиональнее будет. Не представляю, что бы тот сделал своему работнику за подобные дела. Правда, надо быть откровенным: выгребать стоило Касумко, а не мне. Я и так сумела добиться того, чего прежнему юристу и не снилось.

Перед глазами почему-то появился Лебедев в своём темно-синем костюме. Поэтому и не сразу удалось расслышать слова Загорулина.

– Под ним прогибаются многие. И я даже не удивлён. Хотя, конечно, ваши рекомендации, Ксения, получаются не слишком близки к истине. Я всё же ожидал большего. Мелкий, по сути, контракт, а не удалось даже тут сделать как надо.

Я даже удивилась. Он за «невесту» так мстит, что ли?

Поверить, что Загорулин вовсе отмёл здравый смысл, не получалось. Нет, ну пожурить, конечно, да. Но всё же прикрывать откровенный косяк… Бесится, что теперь сотрудницу не полапать вдоволь?

– Я недоволен вашей работой, – разделяя каждое слово, четко произнёс Загорулин. – Конечно, все мы люди. Но если бы все так работали, то ничего бы у нас не получилось.

Внутри медленно зарождался холод. Пока ещё тихий, спокойный, злой. До ледяной ярости долго, но уже ни следа от былого душевного состояния. Блеклые голубые глаза Загорулина смотрели так, будто хотели пронзить насквозь и полюбоваться сделанным.