Магистраль Вечности - Клиффорд Саймак

На Земле остались не те люди, подумал он. Если бы неведомая сила, что унесла куда-то человечество, сделала иной выбор, древняя вера могла бы сейчас процветать. Но в его семье и среди людей, которые находились в большом доме на мысе в ту роковую ночь, вера уже была подорвана, оставаясь не более чем цивилизованной условностью, которой они безразлично подчинялись. Возможно, когда-то она была исполнена смысла. Вера пережила период пышного расцвета, затем – увядания и упадка, и наконец осталась лишь тень былого могущества. Вера стала жертвой неправильного поведения человека, жертвой его всепоглощающей идеи собственности и прибыли. Люди охотнее строили величественные и роскошные здания, чем заботились о вере в сердце и в мыслях своих. И вот теперь ее поддерживают существа, которые сами даже не люди, а машины, и сходство с человеком им придали только развитие техники да человеческая гордыня.

Джейсон добрался до вершины гряды; лес остался внизу, и в открывшейся перспективе он увидел грозовые тучи на западе. Они громоздились все выше и уже закрыли солнце. Джейсон прибавил шагу. Сегодня утром он раскрыл свою летописную книгу, она так и осталась лежать у него на столе, но он не записал ни строчки. Утром еще нечего было записывать, однако теперь появилось множество новостей: приход Горация Красное Облако, инопланетянин в ущелье и его странная просьба, желание Вечерней Звезды читать книги и то, что Джейсон пригласил ее пожить с ним и Мартой. Он успеет кое-что записать до обеда, а после вечернего концерта снова сядет к столу и завершит свой отчет о событиях дня.

Музыкальные деревья настраивались; один молодой побег заметно фальшивил. За домом робот-кузнец громко стучал по металлу – скорее всего, трудился над плугом. Тэтчер говорил, что все плужные лемеха снесены в дом, чтобы подготовить их к приходу весны и новому севу.

Открылась дверь внутреннего дворика, вышла Марта и заторопилась по дорожке ему навстречу. Какая она красивая, подумал он, красивее, чем в тот давний день, когда они поженились. Они хорошо жили вместе. Его захлестнула волна благодарности за все чудесно прожитые годы, за эту прекрасную жизнь.

– Джейсон! – крикнула Марта, поспешая навстречу. – Джейсон, у нас Джон! Твой брат Джон вернулся!

Из записи в журнале от 2 сентября 2185 года:

…Я часто размышляю о том, как же случилось, что мы остались здесь. Если людей куда-то перенесли, то вследствие какой причуды судьбы вызвавшая их исчезновение сила не тронула тех, кто находился в нашем доме? Монахов из монастыря, что стоит в миле от нас, забрали. Работников с сельскохозяйственной станции, которая сама по себе являлась довольно крупным поселком, забрали. Большое поселение в пяти милях выше по реке, где жили рыбаки, было опустошено. Остались мы одни.

Порой я думаю, не сыграло ли здесь роль общественное и финансовое положение, которое моя семья занимала в течение последнего столетия. Почему-то даже эта сверхъестественная сила не коснулась нас, как не затронули (мало того, даже принесли определенную пользу) нищета, нужда и всякого рода ограничения, что были вызваны перенаселением Земли. Видимо, это социальная аксиома – в то время как большинство терпит все большую нужду и лишения, меньшинство обретает роскошь и комфорт, питаясь за счет нищеты. Возможно, даже не желая того – но живут.

Конечно, только обращенное в прошлое сознание вины заставляет меня так думать, и я знаю, что не прав. Многие семьи помимо нашей так же жирели на чужой нищете, но были наказаны. Если «наказаны» – верное слово. Мы не знаем, что означало это исчезновение. Оно могло означать смерть, а могло означать перемещение в другое место или во множество других мест, и тогда это переселение являлось благом. Ибо в то время большинство людей покинули бы Землю без сожаления. Вся поверхность суши, часть водного пространства и вся получаемая энергия использовались лишь для того, чтобы поддерживать простое существование огромных масс, населявших планету. Простое существование – не пустая фраза, ибо людям едва хватало еды, чтобы прокормиться, места – чтобы жить, одежды – чтобы прикрыть наготу.

То, что моей семье, равно как и другим подобным семьям, было позволено сохранить за собой относительно большое жизненное пространство, которым они располагали задолго до того, как связанные с перенаселением проблемы достигли критической остроты, – только один из примеров несправедливости. То, что племя индейцев с озера Лич, тоже оставленное на Земле, жило на довольно обширной и малонаселенной территории, объясняется иначе. Земли, куда столетия назад их вытеснил белый человек, по большей части были бросовыми, хотя с течением лет неумолимая сила экономической необходимости отнимала у них кусок за куском, и в недалеком будущем индейцы оказались бы загнаны в безымянное всепланетное гетто. Впрочем, по правде говоря, они жили в гетто с самого начала.

В момент, близкий к исчезновению человечества, построить этот дом и приобрести окружающие его земли было бы решительно невозможно. Во-первых, не нашлось бы такого свободного участка, а если бы и нашелся, то даже самые богатые семьи не смогли бы его купить. Далее, некому и не из чего было бы строить. Мировое хозяйство было напряжено до предела, пытаясь содержать восемь миллиардов людей.

Мой прадед построил этот дом полтора века назад. Да и тогда он смог приобрести участок лишь потому, что монастырь по соседству переживал тяжелые времена и был вынужден продать часть своих земель, чтобы уплатить по неотложным обязательствам. При строительстве дома мой прадед пренебрег всеми современными направлениями в архитектуре и предпочел основательность и простоту огромных сельских домов, как их строили столетия назад. Он часто повторял, что дом будет стоять вечно, и хотя это было преувеличением, несомненно, наш дом будет стоять, когда многие другие рассыплются в прах.

В нашем нынешнем положении большое счастье, что у нас есть такой дом – прочный и большой. Даже сейчас шестьдесят семь человек живут в нем, не испытывая особых неудобств. Хотя с ростом населения, видимо, придется подыскивать и другое жилье. Можно рассчитывать на монастырские постройки (четыре робота, которые их нынче занимают, вполне могут обойтись и меньшим пространством), а также, с оговорками, на бывший рыбацкий поселок выше по течению реки. Простояв пустыми все эти пятьдесят лет, многоквартирные дома в нем требуют ремонта, однако наши роботы, я полагаю, справятся с этой задачей.

Мы не бедствуем, ибо попросту отвели себе необходимое количество земли из той, что в прошлом обрабатывали рабочие сельскохозяйственной станции. Роботы вполне справляются с полевыми работами, а поскольку старые трактора и комбайны уже пришли в полную негодность, мы вернулись к обработке земли лошадьми и к простому плугу, косилке и жатке. Наши роботы сделали их, растащив по частям более сложные орудия.

Мы теперь живем, как мне нравится это называть, манориальным хозяйством, производя в своем поместье все необходимое. Мы держим большие стада овец, с которых получаем мясо и шерсть, молочное стадо, коров мясной породы, свиней, дающих нам мясо, ветчину и грудинку, домашнюю птицу и пчел; мы выращиваем сахарный тростник, пшеницу, большое количество овощей и фруктов. Мы ведем простое существование, спокойное и чрезвычайно приятное. Поначалу мы жалели о прошлой жизни – по крайней мере, кое-кто из молодых о ней тосковал, – но теперь, я полагаю, мы все убеждены, что нынешняя наша жизнь чрезвычайно хороша.