1900-й. Легенда о пианисте - Алессандро Барикко

И наконец – о «российском следе» в творчестве Барикко, если можно так выразиться. Нет, ничего особенного – писатель всей душой на Западе, «который стал теперь одной страной», и, скажем, Япония в «Шелке» служит для него всего лишь случайным экзотическим антуражем. Но тем интереснее обнаруживать у него то, что может привлечь внимание именно российского читателя. Это профессор Мендель в «Замках гнева», вернувшийся с войны и рассказывающий о погибших в алфавитном порядке, – считается, что его прообразом послужил Менделеев. Это озеро Байкал в «Шелке», которое Эрве Жонкур пересекает четыре раза, и каждый раз оно получает разный эпитет: «одно имя – слишком мало для такого великого озера», уверял Барикко. Это Елизавета из Санкт-Петербурга – одно из главных действующих лиц «Такой истории». Это и Толстой, которого Барикко, как выясняется, внимательно читал, хотя кумиры у него вроде бы другие: Диккенс, Мелвилл, Конрад… Будем надеяться, что список на этом не закроется.

Мы оказываемся в ревущих двадцатых, во временах «потерянного поколения», и Праздника, который всегда с тобой. В эпохе джаза, когда весь мир, казалось, двигался под эту музыку.

В эту атмосферу Барикко и погружает «Новеченто», свое первое драматургическое произведение, длинный монолог, сопровождаемый свингом, который, как кажется, родился из настроений, ощущений, волшебных ароматов дорогих ему литературных произведений. Там чувствуются отзвуки Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, Хемингуэя и многих других. Отзвуки, отдающиеся музыкальными аккордами, синкопами, ритмичными вставками, звуча в разных местах, создают оригинальную, плотно насыщенную партитуру.

Монолог в духе Конрада, рассказанный, чтобы убить время, бывшим моряком. Его рассказ то очаровывает, то отрезвляет, это что-то похожее на правду, иногда граничащее с галлюцинациями. История, великолепно рассказанная Эудженио Аллегри, посвящена Дэнни Будмэну Т. Д. Лемону Новеченто, пианисту, более того – это лучший в мире пианист, который родился на корабле и прожил на нем, ни разу не спустившись на землю. И все же нельзя сказать, что Новеченто не знает мир, потому что мир проникал на этот плавучий остров и пианист шпионил за ним и воровал его душу.

Когда, после Второй мировой войны, корабль должен был пойти на слом, Новеченто решил разделить его судьбу: он не может покинуть свой мир, свой воображаемый мир, свое искусство, себя самого. Образ пианиста рождается в мощном крещендо. Созданный Барикко монолог подпитывается утонченной и элегантной режиссурой Габриэле Вачиса и великолепной игрой Аллегри, который, кажется, следует фантастическому внутреннему ритму, управляющему жизнью Новеченто, неотразимому в сцене дуэли с «создателем джаза» Джелли Роллом Мортоном, когда звучит регтайм.

Только в самом конце, на исходе второго часа, ритм меняется, и рассказ теряет свое очарование, пускаясь в бесполезные «объяснения» о причинах конечного выбора пианиста. Свинг заканчивается, и все сворачивается в тяжеловесные клубки заторможенных нот. Сказка о Новеченто, который с меланхоличным сладострастием умел сглаживать неровности регтайма, должна была бы закончиться без лишних разъяснений, легко и изящно, как музыка его жизни.

...

«Corriere della sera»

На этом корабле путешествуют образы настоящего кинематографа.

Незабываемые образы, подобные тем, что подарили нам Феллини, Леоне, Бертолуччи, Амелио .

Все реже выходят фильмы «made in Italy», возвращающие нас в прошлое, после которых в памяти навсегда остаются фотограммы-символы, такие как, например, внутренний дворик из «Последнего императора», по которому бежит маленький Пу И, девочка, танцующая Амапола в фильме «Однажды в Америке», корабль, плотно набитый беднягами в фильме Джанни Амелио.

И вот – прекрасная новость! Вышел долгожданный фильм «Легенда о пианисте в океане» Джузеппе Торнаторе, полный прекрасных и незабываемых образов, и хочется верить, что, несмотря на ограничения, кризисы и постоянные призывы к возрождению кинематографа, в пороховницах итальянского кино еще остался порох.

Потому что с появлением «Легенды о пианисте» снова произошло чудо большого «широкомасштабного» кино, ибо фильм Торнаторе относится именно к таким фильмам. Не только благодаря роскошным съемкам, но и главным образом благодаря тому, что фильм возвращает нас к традициям кино, которого уже почти не существует, – выдуманного, фантастического, смелого, амбициозного, утопического, именно такого, каким его делал маэстро Феллини, и некоторые моменты «Легенды» кажутся продолжением его фильмов, в некотором роде – посвящением ему. <…>

Легенду, придуманную Барикко, можно воспринять как метафору сути артиста, неспособного найти себе место в «нормальной» жизни, переходящего из одного мира в другой, способного говорить лишь о своем искусстве. Но благодаря двум актерам – Тиму Роту, сухому, сдержанному минималисту, напряженному от застенчивости и неистовому, лишь когда пальцы его касаются клавиш, и чудному Приту Тэйлору Винсу, с его добродушным лицом и беспокойным взглядом, – необычный сюжет, невероятный и загадочный, превалирует над аллегорией.

Благодаря виртуозному замыслу режиссера, мы видим Новеченто и Макса в огромном салоне на борту корабля во время шторма, они скользят вперед-назад вместе с роялем, на котором играют свою музыку. Именно музыка является эмоциональным связующим звеном в «1900-м». К великому джазу, к джазу, который звучит в фильме в исполнении таких артистов, как Джильда Бутта, Амедео Томази, Александер Рэг Тайм Бэнд, присоединяется музыка, специально написанная Эннио Морриконе, сочинившим удивительную мелодию, которая продолжает звучать уже помимо фильма, как в добрые старые времена.

...

«Repubblica»

* * *

Один из признанных мастеров итальянского театра, Арнольдо Фоа, играет Новеченто [3] . Он играет буквально не сходя с места, потому что в пьесе нет действия, одни только воспоминания. Он говорит: «Люди никогда не меняются». А вот монологи – меняются: это вторая версия текста Алессандро Барикко, поставленная Габриэле Вачисом. «Текст, – рассказывает актер, – великолепный; но я не уверен, что он может быть интересен публике сейчас, когда мы переживаем не самое спокойное, почти военное время, когда общество кидает то вправо, то влево, – но публика дала свой ответ. Это заслуга Барикко и моя, надеюсь, тоже».

О чем этот монолог?

– Это история, далекая от сегодняшних проблем, почти сказка. Там необыкновенный пианист, он рождается и умирает на корабле, ни разу не сойдя на берег. Барикко сконцентрирован на мысли, а не на стиле: он начинает одну фразу, она рождает другой образ, и он уходит в новую фразу, и так далее. Это как в жизни.

Как соотносится имя Новеченто с веком, который дал ему имя?