Ты, главное, пиши о любви - Юлия Говорова

Поеду теперь бабушку навестить. Сейчас сяду на отцовский велик и поеду, минут 14 ехать и буду уже у бабушки – через мост, через лес, мимо железнодорожной станции и окажусь прямо у бабушки. Если свернуть на лево, то окажусь в дендрологическом парке, хотя я и не уверен, что слово это пишется именно так».

«…Юля, Ну что Тебе сказать? Что я приехал! Это и так видно из почтовой марки, которая торчит сбоку этого письма. Сегодня я видел сосны, они пробегали вдоль нашей аллеи. Ведь Тебе небезызвестно, что живу я на Березовой аллее и сосны тут редкость.

Бабушка испекла мне всего вкусного. В четверг поеду обратно. Что еще Тебе рассказать?! Пойду-ка почищу зубы, Ты ведь не против? Твой М., город Уогре».

14 марта

Москва

Марина – Юле

Везет нам, Юлька, на удивительных типов, причудливых экземпляров. А что потом тоскуешь по ним, чертям, «всю-ю жизнь, не отходя от две-ери…», так сами виноваты, свистуньи, – потеряли осознанность. В то время как искусство жизни – это воспарить и отпустить. Потому что никто никогда никуда не девается, они – это мы, а мир вокруг – наше собственное творение, как зеркало и отражение, океан и волны.

Помнишь, Дон Хуан у Кастанеды:

«Мы не объекты, а чистое осознание, не имеющее ни плотности, ни границ. Представление о плотном мире лишь облегчает наше путешествие по земле, это описание, созданное нами для удобства, но не более. Однако наш разум забывает об этом, и мы заключаем себя в заколдованный круг, из которого редко вырываемся в течение жизни».

Обнимаем тебя – и я, и Дон Хуан, и наш вероломный Марцис, который нас любит и помнит, сукин сын.

17 марта

Бугрово

Юля – Марине

Сегодня встретила Алексея, спросила: как рыбалка? И он ответил мне: все уже, опоздала, лед «в рюмку» (то есть начал таять).

А тает лед незаметно, вытягиваясь, как рюмка – почему и «в рюмку» – у стеклодува под водой.

Алексей показывал мне на льдины, говорил: «Здесь ершей ловил, и место зовут – Ерши, а вот любимый залив Сиротка…»

Галки, черные конькобежцы, с криком накручивали в небе круг, а Алексей на озере, пока лед еще не сошел, сидел у лунки.

Галки просверливали в небе круг, а Алексей на озере – лунку.

Лед уходил с Петровского озера в тот день, когда, над озером же, возвращаясь после зимы, летели гуси…

25 марта

Бугрово

Юля – Марине

Марина, я обязательно буду вам писать и присылать сообщения о птицах и подснежниках, о синих печеночницах, белых ветреницах, о ручьях… Мне это очень и очень важно. Я за этим и еду, чтобы писать Марине. Как зацветут ветреницы или печеночницы под тенью леса, под елками, такие будут островки, островки.

Когда я буду греться на скамеечках и на лавочках или на досках сцены на поляне Поэзии, на огромнейшей этой поляне, совсем одна, рядом только пасутся кони, я буду вам писать, под небом с легкими облаками.

Обязательно напишу про березовый сок, уже выложила на полочку колышек от палатки, который я использовала для сока прошлой весной (колышек мне дал Алексей).

Будьте здоровы и не забывайте каждую минуту чувствовать весну.

2 апреля

Бугрово

Юля – Марине

Видимо, как реакция, Марин, на сумрачные дни, мне сегодня настойчиво и упорно снились сосны. Причем даже не мои, не михайловские. А из сочинского дендрария. Я их запомнила средним кадром – огромную покатую гору, на ней рощу секвойи и лучистых сосен поникших.

Держусь за шишку как за источник солнца. По шишкам скучаю, Марин, даже больше, чем по морю. Я ведь подружилась со многими деревьями в дендрарии. А подружиться с деревом это все равно что с человеком, мы с вами знаем. И я не то чтобы скучаю, а просто с жаром сейчас вспоминаю их.

Но соснам михайловским я не изменила в Сочи. И, обнимая секвойи, была верна всем своим. В комнату нанесла веток сосны, ели. У меня топилась печка. И Марик с Олей, когда пришли ко мне в гости, похвалили, так хорошо у меня в доме пахло. Печкой, дымом сосновым и мокрыми, оттаявшими от мороза, ветками.

Наверное, все это в Москве – мечта.

Большой привет Лёне, Льву Борисовичу, Люсе и ее камню.

И дереву всех деревьев – вашему.

(А мой вариант – конечно, хвойный).

Ну, пока!

9 апреля

Москва

Марина – Юле

О чем ты говоришь! Конечно, мечта!

Недавно Льву соседка Роза, грузинка (их семья продает цветы у метро), принесла прекрасные белые хризантемы. Лев сердечно благодарил, поставил цветы в воду, вдруг очень сильно запахло пластмассой, и мы обнаружили, что они искусственные.

А я как раз собиралась к врачу.

Лев говорит:

– Возьми, подари ему мой букет.

– А если он поймет, что эти цветы неживые до того как я уйду?

– Отвечай: «Вы что, спятили? Сами вы неживые!»

Так что, прими, Юлька, тоже приветы от нашей семейки, которая тебя помнит и любит.

11 апреля

Бугрово

Юля – Марине

Sms: Обедали – в

окно наблюдали

снегирей. Дятел

прилетел, когда уже

пили чай с

бубликами

и медом.

12 апреля

Юля – Марине

Sms: Сижу на

пенечке на

солнце у дома

в безрукавке

и пью чай с

клюквой. Снег

искрится.

21 апреля

Москва

Марина – Юле

А разве снегири еще не улетели в зимние края?..

Юлька! Мне выдали приглашение на обертонное пение тибетских монахов монастыря Гьюдмед в честь Белой Тары, божества долголетия. Я сразу вспомнила, как по дороге к Яше Акиму всегда покупала для него в аптечном киоске «Долголет».

А на обратном пути – для сеттера Лакки – в том же киоске – «Нестарин».

Вот так и ты – со своими букетами бессмертника!..

«Жизнь стоит того, чтобы ее длить!» – говорила Люся.

23 апреля