Ночная Земля - Уильям Хоуп Ходжсон

И немедленно вокруг меня затрепетал голос Наани, в котором звучали нотки, присущие Мирдат. Слезы, чистые и чудесные, слышались в полных восторга словах. И как если бы перед ней вдруг открылись ворота памяти. Дева спросила меня, неужели некогда она действительно звалась Мирдат. Ослабев от предельного потрясения, я не мог сразу ответить. И она повторила вопрос, сопроводив его моим старинным любовным именем, теперь уже с уверенностью в далеком голосе. А я все был поражен странной немотой, лишь кровь стучала в моих ушах, но мгновение это прошло, и речь полилась.

Так встретились наши души в вечной ночи.

Представьте же себе Наани в том далеком мире, духом разговаривающую со мной. Она словно бы вышла из приоткрывшихся ворот памяти, из прошлой жизни, из минувшего века. И все же она видела больше, чем было дано мне в этом времени, потому что вспоминала и о том, чего я не помнил — вообще или отчасти — производя смятение и непонимание во мне. Однако в нашем сегодняшнем веке мы говорили как о вчерашних событиях, — но с трепетом.

И свершившееся чудо владело мной во всей полноте. Дух и сердце мои рвались к той, что была Мирдат, а теперь говорила голосом Наани.

Но до нее еще нужно было добраться. Никто из ученых мужей Пирамиды не знал, где искать Меньший Редут. Ничем не могли помочь и знания, содержавшиеся в Анналах и Историях Мира. Ученые и Монструваканы сходились в одном: искать его следовало где-то между Северо-Западом и Северо-Востоком. Но уверенности в этом не было, никто не знал о том, какое расстояние отделяет нас от второго убежища.

Кроме того, Ночная Земля была полна невероятных опасностей и бед. Голод и одиночество царили во Внешних землях, которые иногда именовались Неведомыми краями.

Много раз я расспрашивал Наани, пытаясь выяснить положение Малого Редута, но ни она, ни отец ее, Мастер над Монструваканами, не знали этого. Им было известно лишь то, что строители Меньшего Редута пришли с юга, — об этом свидетельствовали древнейшие из Анналов Второй Пирамиды.

Однако отец Наани устроил старинный компас, и, обращаясь к нам через прибор, объяснил, что великая тяга Земного Тока в Большой Пирамиде способна притянуть к себе его стрелку. У нас стрелка кружила между севером и югом, но так было не всегда, и компас не считался надежным проводником, впрочем, мы знали, что сила Земного Тока действительно могла влиять на стрелку компаса. Словом, мы полагали, что Меньший Редут находится на севере. Они подобным образом считали, что нас надо искать на юге, и обе догадки были построены на песке. Нечего было и думать, чтобы на основании этих предположений рисковать своими жизнями и душами. Потом мы из любопытства, как это делали наши предшественники миллионы раз в прошедшие века, положили перед собой компас, взяв его из Большого Музея. И, как всегда в том времени, он начинал вращаться, едва мы касались стрелки, потому что сила Земного Тока, истекавшего из «Трещины» под Пирамидой, делала магнитное поле непостоянным.

Для нас, людей нынешнего века, сие весьма странно, но в том, будущем, казалось в природе вещей. Никто уже не верил тому, что прежде компас использовали в качестве надежного проводника.

Но, да будет вам ведомо, мы знали Внешние земли по преданию, пришедшему из Древних времен, когда люди — в полумраке — еще только возводили Пирамиду. Они знали и умели пользоваться старинным компасом, а меркнувшее солнце позволяло определить стороны света. Мы в своем далеком будущем почти забыли причины, определявшие поступки наших предков за миллион или более лет до нас. Так было и с именами дня и ночи, недель, и месяцев, и лет, хотя все видимые признаки этих отрезков времени канули в вечность, а вокруг царила вечная ночь.

Наани, привыкшая к моим постоянным вопросам, конечно, мечтала о том, чтобы я пришел к ней, однако запрещала даже думать об этом. Она предпочитала общаться с живой душой. Еще бы! Отправиться в просторы темного мертвого мира — верная погибель.

Я не стал бы считаться с ее словами, если бы только знал наверняка, в какую сторону и насколько далеко надо идти, чтобы найти ее. Расстояние между нами могло быть тысячу миль или сотню. Риск ошибиться большой, как вы понимаете.

И все же я заметил, что всякий раз посылая в ночь свое слово к Наани, поворачиваюсь именно в сторону севера.

Мастер над Монструваканами обратил на это особое внимание и заставил меня экспериментировать многими способами, закрывая мои глаза и лишая ориентации так, чтобы я направлял свои мысли, лишь повинуясь внутреннему знанию. Тем не менее, я почти всегда поворачивался к северу, явно следуя определенному чувству, и даже не мог говорить, если меня поворачивали в другую сторону.

Но на вопрос, ощущает ли она что-нибудь подобное, Наани не смогла сказать ничего определенного, и мою курьезную привычку мы отнесли на счет предубеждения. Я действительно полагал, что она находится где-то на севере, в темноте мира, хотя это было всего лишь предположением, как вы понимаете.

Мастер над Монструваканами написал целое исследование, посвященное моей привычке. Рукопись поместили в Часовом Листке Наблюдательной Башни и сделали копии для Часовых Листков всех больших городов. Любопытствующие делали свои комментарии и обращались ко мне по домашним приборам. Поскольку мне отныне пришлось много разговаривать, удовлетворение общим вниманием сменилось раздражением на его избыток.

И пока я всей душой размышлял о том, как добраться до Наани, случилось ужасное.

Однажды в семнадцатый час, когда все миллионы обитателей Великой Пирамиды спали, а мы с Мастером над Монструваканами в свой черед несли свой дозор в Наблюдательной Башне, я услышал трепет эфира. Голос Наани заговорил в моей душе. Тогда я послал Слово Власти во тьму и услышал полный тревоги ответ, донесшийся от Наани. Я немедленно воззвал к ней всеми элементами мозга, чтобы узнать, что встревожило ее в ночную пору.

Голос ее сердца отвечал моему духу так слабо и тихо, что я едва различал слова. Тем не менее, я понял, что людям Меньшей Пирамиды грозит большая опасность, потому что Земной Ток вдруг сильно оскудел, и Наани разбудили, чтобы она послушала, не ответим ли мы на зов.

Люди эти, недавно бывшие такими радостными, теперь состарились от горя за час или два, потому что у них были все основания опасаться, что усиление Земного Тока было последней вспышкой угасающего источника. Пока я говорил, голос Наани все удалялся, и мне казалось, что сердце мое разрывается от тревоги.

Я проговорил с Наани остаток ночного времени, — так говорят двое влюбленных в преддверии вечной разлуки. Когда города пробудились, новость быстро распространилась по ним, и весь народ погрузился в уныние и тревогу.

Так прошло чуть более месяца, и за это время голос Наани настолько ослабел и удалился от нас, что даже я, обладающий ночным слухом, едва мог понять смысл ее слов. Но каждое из них было сокровищем для моей души. Горе и страх перед предстоящей разлукой лишали меня желания есть или отдыхать. Мастер над Монструваканами корил меня: кто еще сумеет помочь этим людям, если заболеет обладатель столь тонкого Ночного Слуха.