Медведица, или легенда о Черном Янгаре - Карина Демина

И пелена сползает с моего лица. Я вижу колышущийся живот и полные груди с выпуклыми синими венами. Кормилица склоняется надо мной и, сдавливая грудь руками, выжимает каплю молока.

— Пей, — шепчет она, и я послушно слизываю каплю с губы.

Молоко сладкое.

А кормилица, зачерпнув большими пальцами алую краску, проводит по щекам линии, а потом и вовсе прижимает к лицу горячие ладони. Они пахнут маслом и молоком.

— Плачь, — приказывает она и давит на щеки, заставляя мои губы раскрыться. — Плачь, дитя.

И голос ее нежен.

Я плачу. Сыплются слезы, смывая краску, и кормилица одобрительно кивает: я родилась.

Обнаженная.

Безымянная.

Но все еще связанная с прошлым. И кормилица уходит, чтобы вернуться с новым подносом. На нем золотой грудой лежат украшения, подаренные отцом. Цепочки хитрого плетения. И подвески из камней. Височные кольца тонкой работы. Перстни-паутинки. Тяжелые запястья с алмазной чешуей…

— Что из этого ты оставишь? — спрашивают у меня.

Старый обычай.

Связать две нити обрезанной жизни, обменявшись дарами. И любой здесь будет достойным, но…

Я плыву. От запаха дыма, от тяжести краски на моем лице, от осознания того, что той, прежней, меня уже не существует.

— Выбирай, — кормилица заставляет меня разжать пальцы и коснуться золота.

В этот миг я понимаю, что оно — чужое.

Подарок отца?

Не мне, Аану, нелюбимой дочери, но той, кто должна была быть на моем месте.

Золото… и снова золото… лалы… и листвяник… чужая роскошь, к которой мне противно прикасаться. А из моего… это не тот дар, который уместен, но ничего другого у меня нет.

Этот камушек я нашла на берегу реки.

Не драгоценный, но самый обыкновенный, разве что цвета удивительного — ярко-зеленого, с золотой искрой. И формы круглой. А в центре — дырочка, сквозь которую я продела шнурок.

Камень был моим украшением последние лет семь.

Мой талисман.

А еще сквозь него я смотрела на солнце. И солнце становилось зеленым, а камень пил солнечный свет, чтобы потом отдать его миру. Он возвращал мне лето, пусть на несколько мгновений, но…

— Уверена?

Я сжала камень в кулаке. И тонкий шнурок обернула вокруг запястья, чтобы не потерять ненароком. Дар, он ведь должен быть от сердца…

— Хорошо, — кормилица погладила меня по голове, словно я и вправду была ее дочерью. — Закрой глаза. И думай о том, о чем ты попросишь богиню.

— А о чем можно?

— Думай.

Я согревала камень. И лежала смирно, позволяя названной матери, приведшей меня в подземный мир, расчесывать волосы, заплетая их в две девичьи косы.

Она же не спешила, выглаживала пряди костяным гребнем, пела колыбельную.

О чем просить безумную Кеннике?

О том, чтобы она и вправду связала нить моей жизни с нитью Янгхаара Каапо.

Тогда, пусть бы и в гневе, он не тронет меня.

Еще о тому, чтобы гнев этот был недолгим… чтобы чудо случилось… чтобы мой муж простил меня… чтобы он и вправду стал мужем… о семье, которая настоящая… о детях… и доме… о том, чтобы жить в любви и согласии… разве это много?

— Немного, — согласилась кормилица.

Неужели я говорила вслух? Или и вправду из синих глаз толстухи на меня смотрела безумная пряха? А если так, то… исполнит ли она просьбу?

— Всему свое время, — моих губ коснулся палец. — Помолчи.

И я замолчала.

Мысли текли неторопливо, как наша река в середине лета.

Каков он, мой будущий муж?

Стар?

Не старше отца.

Похож ли на него? Наверное… или на моих братьев… Красив ли? Про Олли говорят, что он красавец. И еще про нашего конюха, которого отец в прошлом году самолично порол и шкуру едва не спустил. А потом велел жениться… у конюха были кучерявые волосы и гладкая борода, которую он салил, укладывая волос к волосу.

…борода, наверное, колется…

…и если он курит, то как у отца, пропахнет дымом.

…не расчихаться бы…

…и правду ли говорят про то, что его с ног до головы черный волчий волос покрывает? И если так, то от Янгара, наверное, псиной пахнет… и волос жестким будет… или нет?

Смешно, об этом ли стоит печалиться… но меня вдруг одолело любопытство. Я лежала, пытаясь представить себе того, кого все равно увижу через несколько часов. Но перед глазами вновь и вновь вставал Ерхо Ину.

И плеть в его руке.

— Не бойся, дитя, — сказала кормилица. — Никогда и ничего не бойся.

Я не умею не бояться, но постараюсь.

Усилием воли отбросив ненужные мысли, я просто лежала, позволяя разрисовывать тело. Кормилица растирала и смешивала краски. На коже моей расцветали узоры, рассказывая историю моей жизни.

Прошлое.

Настоящее.

И немного будущего.

Вот только прочесть эти узоры могли лишь те, кто посвятил себя Кеннике… пройдет немного времени и краски сменят цвета, как меняется человек. И попробуй угадай наперед, каким богам вручила судьбу безумная старуха.

Кто будет стоять за моими плечами в эту ночь?

— Вот и все, дитя, — кормилица поднесла к моим губам чашу, где молоко смешалось с вином. — Выпей… и ничего не бойся. Богиня защитит.

— Спасибо.

Вино было на травах, и последнее, что я запомнила — то, как меня подхватывают на руки и несут, баюкая…

Куда?

Какая разница…

Свадьба.

Пылают костры от края до края земли, расцветают целыми созвездиями. Гудят барабаны из оленьей кожи, восславляя щедрость жениха. Многих созвал Янгхаар Каапо. Еще в первый день лета разлетелись гонцы, понесли резные шкатулки из драгоценного ароматного дерева, а в шкатулках — шелковые свитки.

Спешил Янгхаар всех известить: сдался упрямый Ерхо Ину, согласился отдать за безродного любимую дочь. И зовет он достойных аккаев разделить радость.

Откликнулись старые рода.

И послали ответ, что в назначенный срок прибудут, дабы засвидетельствовать, что случилось небывалое… сам Вилхо Кольцедаритель послал жениху плащ, подбитый горностаем.

Великая честь.

В милости Черный Янгар. Силен он, как никогда прежде. И собственная слава кружит голову.

— Взгляни на них, — Янгар стоял у окна, запрокинув голову, и свежий ветер гладил смуглую кожу его. — Все сбежались.