Капитан Два Лица - Эл Ригби

К тому дню принц получил только десять или двенадцать уроков от Тайрэ. Они отличались от фехтования с дворцовым мастером так же, как домашняя кошка отличается от гривастого заморского сородича-льва. После каждой тренировки с капитаном принц оказывался ничком на дощатой палубе, а наутро едва мог встать. Тайрэ ни разу не отзывался о его способностях мечника не то что хорошо, но хотя бы сносно. И тем не менее Ино проигнорировал указание «Не суйся» и скинул на землю длинный заморский плащ, обшитый по краю звонкими золотыми бубенцами.

— Мы ее не отдадим! Мы!

Это он выпалил с мальчишеской решимостью и даже попытался угрожающе оскалиться. Наверное, получилось неважно, а вот первый отраженный удар и первая собственная атака удались куда лучше. Ино не был тогда еще достаточно сильным, зато — достаточно упрямым, а еще юрким и быстрым. Но главное — он бился и боялся не только за себя.

Да, это было первое настоящее сражение, и хотя Тайрэ всегда пренебрежительно звал тот случай «дурацкой стычкой с пьянчугами», Ино его запомнил. Именно тогда он отлично уяснил, что значит прикрывать чью-то спину и успевать думать о своей тоже, предугадывать действия как противников, так и союзников. Необходимая наука в командном поединке, особенно — если дерешься в меньшинстве.

Врагов было четверо, все — вооружены и крайне злы. Правда, маленькая нуц не оставалась в стороне, в очередной раз напугав и поразив Ино. Теперь она не пустила в ход зубы, а просто задушила одного из нападавших — крупного, раза в четыре шире ее самой, мужчину. Когда она слезла с распростертого на земле тела и как ни в чем не бывало ухмыльнулась, все уже закончилось.

Ино получил рану в плечо: самый ловкий, самый молодой пират его все-таки достал, прежде чем лишиться головы от клинка Тайрэ. Но все равно принц страшно гордился, потому что с одним из нападавших справился полностью сам, да еще довольно быстро. Совершил первое убийство… или впервые вступился за тех, кто умирать не должен? Этот внутренний разрыв, внезапный полувопрос сбивал с толку. Но как же кипела кровь, как легко дышалось, как остро ощущались запахи грязного переулка, неотрывные от налетающих порывов бродячего морского ветра. Запахи жизни, отнятой и сохраненной, но так или иначе вечной в своем круговороте. А рана… рана стала чем-то вроде черты, разделяющей эти две грани — убийцу и героя. Видя, что Ино покачнулся, Тайрэ вдруг приобнял его за плечи, потрепал по волосам и даже улыбнулся.

— Ты не безнадежен. Отлично.

Раньше капитан так не делал. В груди будто застучал горячий молот. Видел бы отец… впрочем, хорошо, что не видел.

— Спасибо. Надо уходить, — сдавленно отозвался принц, боясь поднять глаза.

Правда, он тут же вскинул их, стоило пирату повернуться к нуц и сделать приглашающий жест.

— Ладно. Ты принята. Только выброси из своей маленькой башки бредни про «ублажать». — Тайрэ вытянул окровавленный клинок в сторону, поддел валявшийся возле стены плащ и перебросил девочке. Золотые бубенцы звякнули. — Прикройся. Как тебя зовут?

— Дарина. — Она неохотно подчинилась и тут же гибко, все с тем же завлекающим кокетством склонилась в поклоне. — Вы не пожалеете. А куда идет ваш корабль?

— В Гоцуган.

Тайрэ сказал это, уже направляясь вперед. Ино поспешил за ним; нуц пошла рядом. Принц иногда посматривал на нее и каждый раз встречал такой же настороженный неприветливый взгляд. Про себя он досадовал: опасался, что это пополнение на «Ласарре» станет ошибкой. Не стало, и он довольно быстро это понял. Но главным в том дне оказалось совсем не это.

…Вечером Тайрэ помогал ему промыть рану отваром трав, приготовленным Дариной из запасов прежнего корабельного медика, и наложить повязку. Он делал это с легкостью, даже почти не причиняя боли, так что Ино поклялся себе не жаловаться. Стараясь сидеть попрямее и стискивая зубы, он просто терпел. В какой-то момент капитан особенно пристально посмотрел ему в глаза.

— Ты бился хорошо сегодня. Я этого не ожидал.

Меч у Ино в руках дрожал тогда, но он понял, что теперь, после победы, в этом не обязательно признаваться, и только прошептал:

— Вам… тебе я все равно проигрываю. Но это пока!

Он почувствовал, как повязка ложится на кожу, и сморщил нос. Багэрон Тайрэ усмехнулся, то ли заметив это, то ли от нелепой самонадеянности услышанного, то ли каким-то своим мыслям.

— Мне ты будешь проигрывать еще долго. Потому что я всегда буду требовать больше, чем нужно в такой драке и даже в более серьёзном сражении. Уясни это. Забудь о средних величинах.

Ино кивнул. Тайрэ закрепил повязку и медленно, точно раздумывая, произнес:

— Рано или поздно о тебе заговорят, мой юный принц. В команде «Ласарры» нет незаметных, и ты таким не будешь, я знаю. Тебе нужно какое-то имя, хотя бы для того, чтобы его знали удирающие враги. Ты думал об этом?

— Пока нет, — тихо отозвался Ино. — Я не был уверен, что когда другие вернутся…

«…Вы не прогоните меня». Он не сказал этого, но Тайрэ, кажется, понял: широкая ладонь сочувственно провела по его волосам, потом капитан поднялся с койки.

— Дуан. Как тебе?

«Два лица» все с того же мертвого языка Общего Берега. Ино улыбнулся.

— Отлично. И… можно не записывать. Всего четыре буквы.

Тайрэ рассмеялся и, качая головой, вышел из каюты.

«…Я всегда буду требовать больше, чем нужно». Это касалось не только владения мечом, и Дуан это понял. Ино тоже.

«Забудь о средних величинах». Он забыл. И знал, что не вспомнит, даже теперь.

Когда станет правителем.

* * *

С трех стен, окаймлявших Треугольную Площадь, на коронацию взирали молчаливые боги. Будущий властелин Альра’Иллы шел вперед, гордо приподняв голову. Он чувствовал на себе и эти взгляды, и еще сотни взглядов из толпы. Они окрашивались множеством оттенков чувств — от простого ленивого любопытства до преклонения и настороженной неприязни. Пропавший. Проклятый. Вернулся, чтобы воцариться.

Дуан Тайрэ не боялся, что его узнают, даже если в народ и затесались вдруг знакомые пираты. Он давно понял: люди вообще склонны запоминать скорее детали — шляпы, форму усов, украшения, одежду, оружие. Королевский облик — отороченный мехом плащ, расчесанные чистые волосы, выбритый подбородок и неподведенные глаза — менял в Капитане Два Лица и все остальное. Еще в спальне, глядя на себя в зеркало и одеваясь, он понял: принц Ино, «юный Сокол», здесь и всегда прятался здесь. Его не удалось утопить в море.

Церемония проходила без музыки: как и всегда, музыкой были тишина и чуть слышное в ней дыхание людей. Никто ничего не выкрикивал и даже не шептал; любой шепот был бы явственно слышен как смертным, так и богам. Говорить имели право лишь двое — коронующий и коронуемый.

Верховный жрец Пантеона, старый Райша де Локар из пиролангов, горных людей, медленно протянул принцу мохнатые ладони. Дуан вложил меж массивных рук свои. Кожа под белой шерстью была холодна, как снег, так же холоден низкий голос.