Женщины Никто - Маша Царева

У Переведенцевой вытянулось лицо — должно быть, она первой заметила собственную бестактность и, взяв себя в руки, равнодушно улыбнулась. Но потом все‑таки не удержалась от непринужденной похвальбы.

— Значит, я вас немного старше. Два месяца назад мне исполнилось тридцать восемь.

По‑детски непосредственное Анютино изумление ей, конечно, польстило — обычно женщины скупились на искреннюю реакцию, норовили ее подколоть, намекнуть, что удачно сложившийся генетический пасьянс компенсируется интеллектуальной неполноценностью, и вообще, наверняка она уже сделала тридцать три подтяжки, а под дорогой одеждой прячется отмеченная пигментными пятнами вислая грудь.

Анюта же не могла оторвать взгляд от ее лица — молодого, гладкого.

Красивая, как ведьма. Ведьмы не стареют.

Время, когда она сама чувствовала себя хорошенькой и желанной, пролетело так быстро, что Нюта едва успела распробовать свою женственность на вкус. Хохотушка с русыми кудряшками, которые так трудно было угомонить, чтобы они не торчали во все стороны вокруг ее подвижного лица. Ей было шестнадцать, когда она встретила Васю. Он вернулся из армии и сразу обрел статус самого популярного парня во дворе, короля микрорайона. Зеленоглазый, с широкими скулами, мужественными крупными чертами лица, высокий, поджарый, сильный. Он жил в соседнем подъезде, и Нюта за ним украдкой наблюдала. То есть это она сама считала, что украдкой, а между тем весь двор полагал, что она бегает за Васей как собачонка. Десять раз в день выносила помойное ведро в надежде случайно с ним столкнуться, поймать его насмешливый взгляд.

— Мужчины не любят преданных таких, — говорила ее лучшая подруга Тома. — Что ты творишь‑то, как самой не стыдно?

— А вдруг это настоящее? — мечтательно вздыхала Нюта.

— Он мне не нравится. Самоуверенный мужлан. С таким будет куча проблем.

Вася был бы дураком или импотентом, если бы не воспользовался щенячьей преданностью полногрудой школьницы, которая не сводила с него восторженных глаз, трогательно запиналась, обращаясь к нему по имени, и топтала пыльный асфальт двора своими лучшими туфлями, неловко пытаясь делать вид, что выносить мусор на двенадцатисантиметровой шпильке — банальное дело.

Однажды он подошел, потрепал ее по щеке и лениво протянул: «Поехали купаться!» Вот так просто. Одна фраза, и Нютина жизнь раскололась на две половинки. В одной была родительская строгость, оберегаемая девственность, смутные планы на жизнь, инфантильные мечты, возбужденный шепоток с подругами, взгляды искоса, старая тушь, в которую сначала надо поплевать, попытка выстричь челку, как у Натальи Варлей. А в другой — только это «Поехали купаться!» и его прищуренные глаза с бурыми капельками на бутылочно‑зеленой радужке.

Анюта пропала. Никому ничего не сказав, позволила себя украсть. На переднем сиденье старенькой «шестерки», которую он взял у отца, она чувствовала себя самой счастливой девушкой в мире, врывающийся в открытое окно пыльный сквозняк трепал ее волосы, она хохотала без повода, успевая подумать: не выглядит ли она полной идиоткой.

Вася привез ее к поросшему тиной пруду, оазису в жарком мареве июля. Достал из багажника клетчатый плед, расстелил на траве. Анюта отдалась ему бездумно, без кокетливых препирательств, без разговоров о будущем, просто ей казалось, что так будет правильно, и все. Боли она не заметила, лишь в какой‑то момент увидела на бедрах темную липкую кровь, клетчатый плед пришлось потом выбросить. Вася был удивлен ее девственностью еще больше, чем Нюта его вниманием.

— Что же мне теперь с тобой делать?

— Жениться, — серьезно ответила она.

Анюта не любила секс. Просто она до того любила Василия, что приняла бы из его рук и отравленное вино, все, что он предлагал, она считала единственно правильным. Может быть, она из редкой породы однолюбов. Может быть, просто дура. Время шло, очарование не развеивалось. Она по‑прежнему любовалась каждой его черточкой, особенно умиляли Васины изъяны и шероховатости — нездоровая бледность, кариес на переднем зубе, желтоватые ногти на ногах.

Она смотрела на Васю снизу вверх, как на божество, всегда.

Даже когда его природная мужская красота усохла, поблекла, придя к знаменателю новой высокоградусной жизни. Подурневшего спившегося Васю она любила больше.

Как большинство запойных алкоголиков, он был болезненно худ и имел землисто‑зеленоватый цвет лица. Сквозь белую кожу рук просвечивали фиолетовые вены. Щеки ввалились, как у покойника, пожелтели зубы. Он ленился бриться, и его подбородок зарос редкими курчавыми волосинами, из‑за которых он стал похож на унылого козла.

Анюта видела в нем другое.

Бледно‑голубая жилка бьется на виске, от жалости на части рвется сердце. Как он похудел. Глаза кажутся огромными, как у инопланетянина. По утрам его шатает от слабости, если бы только она могла отдать ему часть собственных сил. Он забывает есть. Его рвет зеленой желчью.

— Когда ты уже выгонишь этого алкоголика? — спрашивала Тома. — На черта он тебе сдался?

— Я его люблю, — Нюта упрямо сжимала губы.

И это было правдой. Она настолько растворилась в этой острой отчаянной жалости, в удушающей нежности, в этом желании последовать за ним на самое дно, если понадобится, что забыла о себе самой, не заметила, как подурнела, постарела, расплылась. Просто однажды, посмотрев в зеркало, вдруг увидела в нем незнакомое осунувшееся лицо с потерявшим четкость подбородком и космической тоской в тусклых глазах.

А когда у Васи появилась та женщина… Потрепанное выцветшее привидение с варикозными тощими ногами, жесткими белыми волосами, в изъеденном молью пальто, эдакая мадам Брошкина с сизыми прожилками на картофелевидном носу. Нет, Анюта не ужаснулась, не опомнилась, не попыталась отыграть назад. Она поняла, что любит еще сильнее, что она за него ответственна, что она ни в коем случае не даст ему пропасть.

— Вы можете приступить завтра? — подняла бровь Полина.

— Думаю, да. Я взяла с собою кое‑что из вещей, остальное могу перевезти в выходные.

— Вы не подумайте, что я такая уж сволочь, — закусила губу Переведенцева, — но спрашивать буду строго. Мне нужен идеально чистый пол, я всегда по дому босиком хожу. И чтобы каждый день меня ждал низкокалорийный ужин. Хотя… — она окинула презрительным взглядом полную Анютину фигуру. — Сомневаюсь, что вы много читали о калориях. Но ничего, я дам вам кулинарную книгу. Раз в четыре дня необходимо менять постельное белье. И отвозить его в прачечную. В домашней машинке можно стирать только полотенца, половые тряпки и вашу носильную одежду. Все остальное может испортиться. Еще у меня аллергия на пыль. Я дам вам памятку о том, как поливать цветы. И заставлю подписать договор материальной ответственности, потому что одна моя пальма три с половиной тысячи евро стоит. Получать деньги будете каждый месяц второго числа. Полторы тысячи долларов, как и договаривались. Вас это устраивает?