Похвала праздности. Скептические эссе - Бертран Рассел

когда богатство в основном переходило по наследству, психология производителя проявлялась гораздо меньше, чем сейчас. Именно она заставляет людей радоваться скорее продаже, чем покупке, и толкает правительства на нелепые попытки создать мир, в котором каждая нация продает и ни одна не покупает.

Дело усложняется еще и тем, что психология производителя имеет ту же особенность, что отличает экономические отношения от большинства других. При производстве и продаже определенного товара вы зациклены на двух категориях людей: конкурентах и потребителях. Конкуренты вам вредны, потребители полезны. Первые очевидны и сравнительно немногочисленны, тогда как вторые неконкретны и по большей части неизвестны. Поэтому вас, как правило, больше беспокоят конкуренты, нежели клиенты. Возможно, в своем кругу это и не так, но почти наверняка у людей чужеродной группы вы подозреваете экономические интересы, противоречащие вашим собственным. Отсюда и вера в протекционистские тарифы. Видя в других нациях конкурентов, а не потенциальных потребителей своей продукции, мы скорее потеряем иностранные рынки сбыта, чем захотим иметь дело с внешней конкуренцией.

Один мясник из небольшого городка страшно злился на других мясников, которые отбирали у него клиентов. Чтобы уничтожить их, он обратил весь город в вегетарианство и с удивлением обнаружил, что в результате разорился сам! Тупость того человека кажется невероятной, однако не в меньшей степени она присуща великим державам. Убедившись, что внешняя торговля обогащает другие страны, они установили тарифы, сводящие импорт на нет. После чего все дружно поразились тому, что получили такой же урон, как и их конкуренты. Никто не вспомнил, что торговля – отношения взаимные и что иностранное государство, продающее их стране, прямо или косвенно также у них покупает. Причина же забывчивости в том, что ненависть к иностранным государствам лишает людей способности ясно мыслить, когда дело касается внешней торговли.

Конфликт между богатыми и бедными в Великобритании, который составлял основу партийных разногласий после окончания войны, сделал большинство промышленников некомпетентными в вопросах валюты. Поскольку финансы означают богатство, богачи склонны следовать примеру банкиров и финансистов. На самом же деле интересы банкиров кардинально разошлись с интересами производителей: дефляция устраивала банкиров, но парализовала британскую промышленность. Не будь у рабочих и служащих права голоса, британская послевоенная политика наверняка превратилась бы в ожесточенное сражение между финансистами и промышленниками. Однако, как известно, оба класса объединились против наемных работников, промышленники поддержали банкиров, и страна оказалась на грани краха. Спасло ее лишь то, что финансистов одолели французы.

В последнее время во всем мире, не только в Великобритании, финансовые интересы противопоставляются общественным. И ситуация вряд ли изменится сама по себе. Современное общество не сможет процветать, пока его финансовые дела будут вестись исключительно в интересах финансистов и без учета последствий для остального населения. При таком положении вещей было бы неразумно предоставлять финансистам полную свободу в беспрепятственном получении частной прибыли. Это все равно что содержать музей на благо куратора, позволяя тому продавать экспонаты, если за них предложат хорошую цену. В некоторых случаях стремление к индивидуальной наживе способствует всеобщему благу, в других – нет. Современное управление финансами, каким бы оно ни было в прошлом, явно всеобщему благу не способствует. В результате требуется все большее вмешательство правительства. А надо, чтобы банки и промышленность действовали совместно, добиваясь максимальной выгоды для общества в целом. При взаимной независимости у финансовых структур больше власти, чем у промышленников, однако интересы последних больше соответствуют интересам остального населения. Вот почему, предоставив чересчур много власти финансистам, мир оказался в такой западне.

Когда многими заправляет небольшая группа, ей очень кстати приходятся царящие в обществе предрассудки. Древнеегипетские жрецы научились предсказывать затмения, которые повергали население в ужас, и таким образом вымогали иначе недоступные им дары и власть. Короли провозглашали себя наместниками божьими – и Кромвеля обвинили в святотатстве, когда тот отрубил голову Карлу Первому. В наши дни финансисты пользуются суеверным преклонением перед золотом. Обыкновенные граждане трепещут и немеют при упоминании о золотом резерве, выпуске банкнот, инфляции, дефляции, рефляции и прочих жаргонизмов. По мнению граждан, тот, кто свободно рассуждает на подобные темы, должен быть таким мудрецом, что в его словах невозможно усомниться. Им и в голову не придет, что золото играет ничтожно малую роль в современных сделках, хотя объяснить его назначение никто толком не способен. Граждане имеют некое смутное представление о том, что для страны лучше накопить побольше золота, поэтому все счастливы, когда золотой запас увеличивается, и расстраиваются, когда он истощается.

Невежественное почтение со стороны широкой общественности необходимо финансовому магнату для того, чтобы оставаться свободным от влияния демократии. У него, конечно, есть и другие методы воздействия на общественное мнение. Будучи чрезвычайно богатым, он может спонсировать университеты и так обеспечить себе поддержку наиболее влиятельной части академических кругов. Находясь на верхушке плутократии, он является естественным лидером тех, чьи политические взгляды продиктованы страхом перед коммунизмом. Обладая экономической властью, он может по своему усмотрению сеять процветание или разорение среди целых наций. И все же я сомневаюсь, что всего этого арсенала достаточно без поддержки предрассудков.

Примечательно, что, несмотря на важность экономики для каждого мужчины, женщины и ребенка, этот предмет практически не затрагивается в школах и даже в университетах изучается очень немногими. Да и эти немногие не получают знаний по предмету, свободных от политических интересов. Есть несколько институтов, где курсы по экономике лишены плутократических предубеждений, но таких очень мало; как правило, этот предмет преподается с расчетом на прославление экономического статус-кво. Все это, я полагаю, связано с тем фактом, что суеверия и тайны очень уж на руку финансовым магнатам.

С финансами, как и с войнами, проблема в том, что практически все, кто в них компетентно разбирается, движимы мотивами, противоречащими интересам остального общества. На всех конференциях по разоружению главным препятствием на пути к успеху неизменно становятся военные и военно-морские эксперты. И дело не в бессовестности этих людей, просто закоренелые предубеждения мешают им рассматривать вопросы, связанные с вооружением, в их истинном свете.

То же самое происходит и в сфере финансов. Досконально в них разбираются единицы – они же и озабочены извлечением денег из нынешней системы и, естественно, не способны мыслить непредвзято. Для исправления такого положения дел необходимо, чтобы демократические страны мира осознали важность банковского дела и нашли пути упростить и донести до широких масс принципы управления финансами. Задача, надо признаться, не из легких, хотя я не считаю ее невозможной.

Сложность современного мира – одно из препятствий на пути успешной демократии. Обыкновенным людям все труднее не только ориентироваться в политических вопросах, но даже