Облако - Гудрун Паузеванг

— Мама? — выдохнула она. — Папа?

Но ответивший голос был незнаком ей. Янна-Берта повесила трубку, снова опустилась на корточки и прислонилась спиной к телефонной колонке. Её то и дело обдавали брызгами проносящиеся мимо машины. Но она не обращала на них внимания. Она сидела так с широко открытыми глазами, не видя, как над лужами и ручейками дождевой воды начал подниматься пар. Над полями повисла дымка. В просветах между уплывающими тучами появились клочки голубого неба.

Вдруг рядом с ней, визжа шинами, притормозил ярко раскрашенный автобус. Он съехал на стояночную полосу и остановился около Янны-Берты. Опустилось стекло. Из него высунулась молодая веснушчатая женщина.

— Привет, — крикнула она. — Поехали с нами?

Янна-Берта не ответила, даже не подняла головы.

Веснушчатая вылезла из автобуса и подошла к ней.

— Тебе нельзя тут просто так сидеть, ты же промокла насквозь, — сказала она.

— Нет, — пробормотала Янна-Берта.

— Куда же ты собралась?

— На рапсовое поле.

Веснушчатая повернулась к автобусу и жестом подозвала водителя, молодого человека с длинными светлыми волосами.

— Вот, посмотри, — тихо произнесла она. — Бедняжка. Совсем свихнулась.

— Это же ещё ребёнок, — ответил он. Потом наклонился к Янне-Берте и сказал:

— Поехали с нами. Мы отвезём тебя, куда ты захочешь.

Он взял её за руку и потянул за собой.

— Осторожнее, — предупредила веснушчатая. — Она была под дождём. Наверняка вся этой дрянью пропиталась.

— Теперь это уже не важно, — ответил он.

Они затолкали Янну-Берту в автобус. На неё пахнуло спёртым воздухом. Она услышала голоса, увидела протянутые к ней руки, груды рюкзаков и сумок в ногах. Глаза у неё закрылись сами собой. Дёрнувшись, автобус тронулся. Она ещё пыталась сопротивляться, когда чьи-то руки стягивали с неё куртку и мокрую футболку. Потом она вообще перестала ощущать что-либо, кроме двух вещей: тепло и сухо. Она мгновенно заснула.

Спустя какое-то время автобус резко остановился. Пассажиров и поклажу швырнуло вперёд. На Янну-Берту упал чей-то вещмешок. Она вскочила. Все возбуждённо переговаривались. То и дело слышалось: «Граница!»

Янне-Берте чудилось, будто она дома, в своей кровати, но, оглядев себя, она увидела, что на ней джинсы, явно на несколько размеров больше, и огромная футболка, некогда бывшая, вероятно, небесно-голубого цвета. Её кроссовки и носки тоже исчезли. На голых ногах свободно болтались стоптанные матерчатые туфли с плетёной подошвой из пеньки. Янне-Берте такие туфли были знакомы по каникулам на Коста-Брава. Лёгкие и удобные, правда, недолговечные. Под пальцами она чувствовала песок.

— Ну как, — спросила веснушчатая, — всё в порядке?

Янна-Берта огляделась. Кроме неё в автобусе сидели шестеро молодых людей: трое мужчин и три женщины. Автобус стоял в пробке.

— Свои шмотки можешь не искать, — сказала веснушчатая, — мы их выбросили на ходу. Они наверняка все насквозь пропитались этой гадостью.

Люди вылезли из автобуса и переговаривались с водителями и пассажирами других машин. Только Янна-Берта осталась лежать. В полудрёме она слышала разговоры и поняла, о чём идёт речь: те, кто ехал по автобану на Айзенах, намеревались найти спасение в Берлине или в ГДР[1]. Но час назад границу с восточной стороны перекрыли.

В ответ на это тяжёлый грузовик смёл шлагбаумы, чтобы проложить дорогу шедшей за ним колонне легковых машин. Но пограничники с автоматами заставили их остановиться. Машины, которым удалось развернуться, устремились обратно на запад. А весь транспорт, пришедший в Херлесхаузен с запада, образовал тут гигантский затор.

— Убийцы! — выкрикнул кто-то. — В своих братьев стрелять!

— Они так же поддались панике, как и мы, — сказал светловолосый водитель. — И потом, у нас тоже стреляли. Готов поспорить, что это только начало. Из оцепленной зоны вокруг Швайнфурта никто живым не выберется. Если их не прикончит радиоактивность, то добьют военные. Военные не допустят, чтобы облучённые смешались с теми, кто успел унести ноги.

— Ты спятил, — крикнула веснушчатая. — Не могут же они людей отстреливать, как зайцев…

— Когда вопрос стоит: жить или не жить, вся шелуха цивилизации отпадает.

Янна-Берта прислушалась. Она увидела своего отца и направленные на него автоматы; полыхнул огонь, отец вскрикнул и упал. Она в ужасе зажала рот руками.

Парень с гривой волос поднял вверх носовой платок. Ни малейшего дуновения. Все призывали друг друга действовать как можно скорее. Решено было ехать вдоль границы в сторону Эшвеге и попытаться через Геттинген попасть в северную часть Германии.

— Ты ведь с нами? — спросила веснушчатая.

Янна-Берта вспомнила о Хельге в Гамбурге. Мама хотела, чтобы она бежала туда, не важно как, не важно с кем. Но теперь уже слишком поздно. Она слишком долго находилась под заражённым облаком, и радиоактивный дождь вымочил её насквозь. Ули лежал в рапсовом поле, папа, видимо, остался в Швайнфурте, а мама с Каем — где-нибудь в зоне бедствия, возможно на вокзале в Хюнфельде или всё ещё на швайнфуртском вокзале. И тётя Альмут, ожидавшая ребёнка, о котором они с Райнхардом так долго мечтали, — все они находились в относительной близости от неё. Все, кто ей дорог.

— Нет, — сказала она. — Я остаюсь здесь.

— Тебе что, жить надоело? — спросила веснушчатая.

Янна-Берта пожала плечами, поблагодарила и вылезла из автобуса. Автобус развернулся и поехал по противоположной полосе в обратную сторону. Янна-Берта заметила, как кто-то за задним стеклом помахал ей.

Неуверенно ступая, она сошла с трассы. Широко раскинувшийся, холмистый ландшафт был клетчатым от рапсовых полей.

Шесть часов. Солнце стояло на западе, тени становились длиннее. Чудная мирная картина. Здесь не было дождя. Казалось, беда обошла эту местность стороной. Янна-Берта спустилась по склону к ближайшему городку. Она не обратила внимания, как он назывался. Она не заметила щитов, предупреждающих, что поблизости граница с ГДР. Жители отсюда никуда не бежали, но улицы словно метлой вымело. Только у входа в супермаркет стоял гвалт: люди набивали багажники своих автомобилей продуктами до упора. Это походило не на обычные закупки, а на разграбление. Перед автозаправкой тоже было видно оживление. Там скопилась очередь машин, слышались ругань и крики.

Янна-Берта попросила воды, но заправщик рявкнул, чтоб она убиралась. Она побрела дальше, бесцельно, делая зигзаги. Дойдя до окраины, она уже изнемогла от мучившей её жажды. Хотела позвонить в ближайшую дверь дома, но не нашла звонка. Тогда она принялась колотить в дверь кулаками.