Трое обреченных - Алексей Макеев

Спотыкаясь, «бойцы» потрюхали обратно. Пять минут в запасе. Совесть резала на куски — подставил человека! Максимов выкатился из кустов, заспешил в обратную сторону. Помойка, молодняк кленовый, второй дом… Из-под первого выбралось какое-то неземное существо с ушами, облепленное репьем, грозно гавкая, швырнулось наперерез. Камень из-под ног — почему бродячие собаки так боятся, когда в них что-то бросают? Первый подъезд, дверь болтается на одной петле — если эту рваную фанеру, обгоревшую с четырех концов, можно назвать дверью… Жилец с мусорным ведром — старый, жилистый, культурный, мусор выносит, а мог ведь из окна вышвырнуть — так и делали в средневековых городах (им и в голову не приходила мысль о централизованном удалении). «Прошу вас, сударь, проходите, пожалуйста», — старость надо уважать даже в безнадежных ситуациях… Взлет на последний этаж — ступени старые, перила из трухи, похабщина на стенах, из которой самое приличное: «Янки — в задницу!»…

С ржавой лестницей на крышу действительно соседствовала единственная дверь. Попрочнее, чем подъездная, но фактически — хилота. Он забарабанил в обшарпанную деревяшку. Времени нет терпеть, пока соизволят открыть — если соизволят. Он ударил плечом, с разбега. Треснул примитивный замок, инерция внесла сыщика в узкую прихожую. Стены в дождевых разводах (крыша насквозь дырявая: зимой — иней с потолка, летом — сырость), косые антресоли, открытая проводка — причина беспощадных пожаров. Молодой человек с перекошенным лицом («хороший, улыбчивый»?), сжимая кухонный нож, выбежал из кухни. Да кто же так сжимает? Сущий дохляк. И одет прилично. Замахнуться не успел — Максимов вывернул запястье; нож со звоном полетел на пол, а молодой человек — носом в стену. Упрямый субъект — вскрикнул от боли, но поднялся, закрыл собой проход. Оприходовать — секунда.

— Уймись, парень, — Максимов сцапал парня за грудки, швырнул в комнату. — Лида где?.. Да не бойся, свой я. Убегать вам надо — люди Бурковец вот-вот придут…

Видно, парень был смекалистый, сообразил, что к чему. Облизал губы, кинулся на кухню к окну.

— Лида!

Из убого обставленной комнаты явилась растерянная женщина. Что-то дрогнуло внутри Максимова. Даже в пожилой женщине больно видеть следы ушедшей красоты. А если немного за тридцать — это боль в квадрате. Она стояла перед ним, ошеломленная, в каком-то наспех натянутом простеньком костюмчике (не успела облачиться в домашнее), прямая, как шест, губы дрожали, глаза в провалах глазных впадин… И не нужно быть врожденным физиономистом, чтобы сообразить: не злодейка…

— Кто вы? — негромко проговорила женщина. У нее был приятный, низкий, узнаваемый голос.

— Говорит, что свой, — растерянно пробормотал парень, отходя от окна.

— Свой, свой, — подтвердил Максимов. — Детективное агентство «Профиль», Максимов Константин, телефон во всех справочниках. Добрый вам совет, уважаемые подпольщики: хватайте все ценное и бегом отсюда! Позднее поговорим…

Полагая, что второго приглашения не понадобится, он расслабился, утер ладонью пот со лба и, чувствуя, как сводит мышцы на внутренней стороне бедер, заковылял на кухню — воды хлебнуть из крана. Хорошо, что удосужился посмотреть в окно. Целая ватага приземистых амбалов вывалилась из кустов и сделала остановку посреди пустыря. Братки вертели головами, крепко цапаясь. Кто-то выстрелил пальцем в правильном направлении. Он же и кинулся первым, энергично работая локтями…

Все текущее и будущее сжалось в эти несчастные полминуты. Ругаясь нехорошими словами, Максимов вытолкал невольных подопечных на лестничную площадку. Женщина затравленно вертела головой. Парень злобно сжимал кулаки (изрядно костлявые).

— По крыше уходите, — выплюнул Максимов. — На торец, а там перескочите на соседний барак, перебежите крышу, и по пожарной лестнице… Дуй, парень, видишь, открыто…

Молодой человек довольно неуклюже карабкался на верхотуру, отбросил хлипкую крышку люка. Подал руку.

— Господи, спасибо вам… — начала, но не закончила женщина. Он схватил ее под мышки, горячую, легкую, как пушинку, взгромоздил на болтающиеся перекладины. Она вцепилась в лестницу, поднялась на три ступени, отворачиваясь от колотящей по лицу сумочки. Парень сцапал ее за запястье, втащил на чердак. Максимов прыгал от нетерпения. Едва освободилась лестница, он схватил ее обеими руками, напрягся, расшатал и, кряхтя от натуги, выдрал из раскрошенной стены вместе с ржавыми консолями. Липкий пот заливал лицо. Дышалось с перебоями. Где-то в районе второго этажа уже топали молодчики. Стенания врожденной чистоплотности роли не играли. Максимов опустился на грязный пол — в позу наиболее уместную — и обнял голову руками. Ему и впрямь делалось дурно…

Кто-то шагнул через него, пнув по приоткрытой двери. Другой схватил за шиворот, грубо перевернул.

— Ты че, козел, тут разлегся? Баба где?

— Не знаю… — выпуская пену, булькнул Максимов. Глаза сами собой закатывались, он не прилагал к тому стараний. — Выследил ее, мужики, гадом буду, выследил… С ней абрек какой-то… По башке как дал кастетом…

— Ты в натуре козел! — зарычал амбал, швыряя Максимова на порог. Было больно, но сыщик решил потерпеть. Искусство требует жертв.

В принципе, возня бандитов, безуспешно пытающихся зацепить лестницу консолями за края люка, была зрелищем забавным. Парням пока не приходило в голову, что есть способ лучше. С трудом приделав разболтанную конструкцию, самый легкий попытался покорить чердак. Он долез ровно до середины — затем лестница решила, что хватит уже покорителей, из заржавевшей скобы выскочил болт, и все железо заодно со смельчаком рухнуло на головы молодчиков. Такой ненормативной «вавилонщины» Максимов еще никогда не слышал. От сопротивления дьявольскому хохоту свело живот.

— Блин, пацаны, да что мы делаем? — сообразил не самый безнадежный. — Херней страдаем, а эта мразь с трахалем по крышам уйдут!

Матерясь и отчаянно толкаясь, братва загремела по лестнице. Максимов резво вскочил на ноги. Смываться надо по-любому, независимо от итогов «спецоперации». Разбор полетов состоится при любом исходе, а голова у «тети Маши» работает исправно — легко сообразит, кто тут сыщик-вредитель.

Хорошо бы в момент познания истины находиться подальше.

Кляня себя за целый ряд непростительных ошибок, он бросился за бандитами…

Приказа бить и пытать пока не поступало. Он выбежал из дома, никем не задержанный, с нехорошим предчувствием — обязательно что-то случится, обязательно что-то случится… Не ходит беда одна. Она всегда ходит с товаркой.

Отбежав в глубину двора, он стал свидетелем отвратительной сцены. Имелся слабый шанс, что беглецы успеют проскочить. А уж потом головы «погонщиков» заработают как надо. Но все надежды рухнули. Слишком долго эти двое выбирались с чердака на крышу. Кто-то из братков уже карабкался по пожарной лестнице. Остальные в растерянности мялись, не догадываясь, что надо окружать соседний барак. Кулаки невольно сжались — уж очень беззащитно смотрелись эти двое. Не самое удобное место для проведения кросса — крыша. Обломки шифера трещали под ногами. Женщина оступилась, заскользила вниз, закричав от страха. Зеваки из числа местных (откуда повылазили?) возбужденно загалдели. Кто-то завопил: все — капец, отбегалась… Мужчина сделал прыжок, выпал на наклонную, словно лыжник, тормозящий двумя ногами, сцапал женщину за плечо, другой рукой ухватился за раму чердачного оконца. На коленях миновали опасную поверхность. Поднялись, бросились дальше. Братва — ну надо же быть такой тупой! — по-прежнему пялилась в небо. Самый прыткий уже вскарабкался на крышу — отклячив зад, цепляясь за огрызки шифера, подтянулся, победно взвизгнул, устремился за беглецами. Мечущиеся внизу доставали стволы. Возмущенно завопила пожилая женщина. И самое противное, что от содействия Максимова ничего бы ровным счетом не изменилось. Мужчина с женщиной приближались к торцу. До соседнего барака промежуток маленький, ширина бездны метра полтора, перепрыгнуть — плевое дело. Он видел, как энергично оттолкнулась от карниза женщина. Ахнула крыша соседнего здания, дрожь пробежала по антенне общего пользования — женщина вскрикнула от боли, заработала руками… Мужчина не успел переобуться — выскочил из квартиры в домашних шлепанцах. Толчка не получилось. Он споткнулся, потерял равновесие. Мелькнуло лицо, перекошенное ужасом. Он даже не прыгнул — рухнул на колено, пробил дощатый буртик, протянутый вдоль карниза, и завалился головой в бездну!