Остров надежды - Сара Ларк

Норе стало страшновато. Саймон рассказывал ей, что живет на квартире в Ист-Энде, где снимает комнату по очень выгодной цене. Но эти хижины, эти тесные дешевые дома, эти усыпанные отбросами улицы, где играли грязные босоногие дети... А в это время за углами, казалось, таились подозрительные темные фигуры... Нора поблагодарила небо за Бобби, который передвигался здесь очень уверенно. Видно, он сам жил в обстановке, ненамного отличающейся от этой. В любом случае он так быстро перемещался, что Нора едва успевала за ним. В простом, но, разумеется, сшитом из лучшего материала послеобеденном платье с кринолином и в манто она чувствовала себя неуверенно, не на своем месте. Хорошо еще, что она не пудрила волосы. В этом нищенском квартале никто, кажется, не пудрил волосы. Женщины, снующие по улицам или продающие на обочине дороги какие-то товары, производили такое же неухоженное впечатление, как и их дети.

— Скажи, а Саймон, то есть мистер Гринборо, говорил что-нибудь по поводу того, почему больше не приходит в контору? — Нора попыталась завязать разговор со своим провожатым. И правда, Бобби был единственным, кто беседовал с Саймоном после того рокового вечера во вторник.

Бобби покачал головой.

— Он вообще-то почти ничего не говорил. Он лежал в постели, он был болен, мисс. И не абы как болен, если вы меня спросите. К тому же выглядел так, будто дня три ничего не ел. И, тем не менее, он дал мне лишний пенни, за курьерскую службу. Хотя, видит Бог, это были совсем не хорошие новости. Я затем этот пенни отдал старухе, которая живет внизу, чтобы она принесла ему хоть что-нибудь поесть. Надеюсь, что старуха так и сделала.

Нора почувствовала, как ее охватывает страх — и одновременно теплое чувство к мальчику, стоявшему рядом с ней.

— Это было очень благородно с твоей стороны, Бобби! — похвалила она.

Рыжеголовый мальчишка пожал плечами.

— Пастор говорит: «Давайте, и воздастся вам». Или что-то вроде того. Моя мать не верит во все это, но мне стало как-то жалко его, вашего... лорда.

Мальчишка смущенно ухмыльнулся, а затем остановился перед трехэтажным каменным домом, построенным, без сомнения, после Большого пожара. Однако сейчас, спустя несколько десятилетий, дом выглядел запущенно, словно в нем никто не жил.

— Мы на месте. Однако лучше не заходите туда в одиночку...

Бобби, как настоящий джентльмен, открыл перед Норой дверь, за которой начинался темный вонючий коридор. Дверь в одну из комнат была открыта, и помещеньице это произвело на Нору впечатление карикатуры на какой-то салон. В комнате были камин и старое кресло перед ним, стулья и стол, но все это было грязным, серым и потертым — казалось, что здесь никто никогда не убирал. Повсюду валялись куски материи и старая одежда.

— Она этим торгует, — пояснил Бобби пришедшей в ужас Норе. — Я имею в виду старуху Пэддингтон, хозяйку. Скупка и продажа поношенной одежды. Она стоит с вещами в базарный день в Чипсайде. И, кроме того, сдает дом квартирантам. А как она заполучила этот дом, не знает никто...

Из комнаты раздался чей-то сварливый голос.

Бобби втянул голову в плечи.

— Поднимайтесь быстрее наверх, мисс Нора, пока старуха вас не заметила! — прошептал Бобби, подталкивая Нору в сторону деревянной лестницы, которая скорее заслуживала звания стремянки.

— Я уже увидела вас! — злобно заорала женщина им вслед. — Мальчишку Фанни Дайери и красивую молоденькую леди. Что, ты стал слишком хорош, чтобы сказать старым друзьям «добрый день», Бобби? И куда ты разогнался?

— Не слушайте ее, — прошептал Бобби, который явно устыдился. — Моя мать на самом деле не дружит с ней, она просто продавала ей одежду, когда мой старик умер... Это в гости к мистеру Гринборо, миссис Пэддингтон! — громко сказал он чере плечо старухе, которая стояла возле лестницы и с любопытством смотрела на них снизу вверх.

Миссис Пэддингтон на самом деле была еще не так стара, однако толста до безобразия, да еще и с вечно красным лицом. Ее сальные волосы неопрятными прядями свисали вниз, маленькие глазки блестели, как стеклянные, но, тем не менее, взгляд был зорким, злым и недоверчивым. Норе показалось, что она узнала источник вони, доносившейся из ее комнаты через открытую дверь: джин или какой-то другой дешевый спиртной напиток.

Спальни на втором этаже тоже казались обжитыми — за закрытыми дверями были слышны чьи-то голоса. Однако Бобби полез дальше наверх по еще более узкой и шаткой лестнице. Нора на каждом шагу опасалась, что трухлявое скрипящее дерево может проломиться. На самом верху находилась одна-единственная низенькая дверь. У нее был такой вид, словно она пережила уже не один пожар.

Бобби постучал в дверь, а сердце Норы заколотилось так сильно, что ей показалось, стук его раздается громче, чем стук пальцев Бобби по старому дереву.

Однако изнутри никто не отвечал. Неужели Саймон куда-то ушел? Нора разочарованно подумала, что и ей теперь придется уходить. Однако ее юный сопровождающий без всяких церемоний распахнул дверь в комнату.

— Мистер Гринборо? Это снова я. Но на этот раз с гораздо лучшими новостями!

Голос мальчика звучал нарочито радостно и оптимистично. Нора вслед за ним зашла в комнату, и от ужаса у нее перехватило дыхание.

Каморка Саймона находилась прямо под крышей. В помещении не было ни единой прямой стены, а несколько ведер, в беспорядке расставленных на полу, позволяли сделать вывод, что крыша протекала. Летом здесь, наверное, было невыносимо жарко, а зимой — очень холодно и... так темно, что с первого взгляда Нора ничего не смогла рассмотреть. Огня в камине не было. И лишь когда ее глаза постепенно привыкли к полумраку, она рассмотрела нищую меблировку — стол да стул, на котором, небрежно сваленная, лежала одежда Саймона, та самая, что была на нем во вторник вечером. Это было на него не похоже. На неумело вбитом в стену крюке висела его рубашка, тщательно выглаженная, а на столе стоял утюг. Нора со стыдом вспомнила тот день, когда он признался ей, что сам вынужден приводить свою одежду в порядок. Она посмеялась над тем, что он выполнял работу прачки и гладильщицы, и высказала опасение, что ее любимый несколько жадноват. Однако сейчас Нора увидела жестокую действительность существования Саймона, а затем, наконец, заметила и своего ненаглядного, лежавшего на убогой кровати, по непонятным причинам придвинутой к холодному камину. В нем давно уже никто не зажигал огонь. А Саймон лежал, скрючившись под тонким одеялом, тщетно пытаясь удержать то скудное тепло, которое оно ему давало.

Нора подбежала к нему — и снова испугалась, увидев его лихорадочно пылающее лицо со впалыми щеками.

— Саймон! Почему же ты никому не сказал, что заболел? Почему ты не попросил известить меня? О Боже, Саймон, тебе нужен врач!

Молодой человек открыл глаза — они были красными и блестели от высокой температуры, но засияли, когда он узнал Нору.

— Нора... ты... это ты... или... сон...

Та улыбалась, изо всех сил борясь со слезами. То, что она увидела здесь, было скверно. Намного хуже, чем она могла себе представить.