Трюфельный пес королевы Джованны - Анна Малышева

Ей только оставалось покориться этой силе, не сопротивляясь, дивясь тому, как рьяно все за нее взялись. Елена отвела подруг сперва в баню, где можно было умыться, затем в комнату, где им предстояло ночевать.

Для Александры, вконец измотанной предыдущими тяжелыми днями, все здесь казалось простым и милым. Серая кошка, вопросительно мяукавшая на них с Мариной, пока они умывались из жестяного рукомойника в бане (кошка жила там с котятами, которые один за другим показывали свои острые мордочки из груды тряпья, наваленного в картонную коробку)… Остро искрящиеся, голубые звезды, усыпавшие чернильное небо, от которого художница, выйдя на крыльцо бани, не могла оторвать глаз… Она стояла, запрокинув голову, пока еще влажные щеки не оледенели от пронзительного ветра, пока озябшая приятельница силой не увела ее в дом.

И сам дом, жарко к позднему часу натопленный, пахнущий подсохшими за печкой дровами, старой мебелью, винным ароматом яблок, замоченных в холодных сенях в пластиковой бочке… «Вот, съешьте яблочка!» – Елена с улыбкой выловила одну антоновку, крупную, бело-желтоватую, свежую, и протянула ее Александре. И терпкий вкус мякоти, в которую погрузились зубы женщины, на миг вернул ей лето…

А потом постель, мягкая, холодная, в которой она долго ворочалась, согреваясь и кутаясь, слушая, как за тонкой дощатой перегородкой стрекочут угли в остывающей печи. Хозяева ушли спать в мансарду. Марина, которой постелили на широком топчане, на расстоянии протянутой руки, в этой же в тесной комнате за кухней, шумно вздыхала.

– Что с тобой? – спросила Александра, которой эти звуки мешали провалиться в сон, такой близкий, сладко манящий.

– Ты оставила ему фотографию…

– Ну да. Не съест он ее. Утром заберу.

– Но у тебя же нет копии… – Марина села в постели. – Мы все неправильно делаем!

– А чья была инициатива сюда ехать? – Александра тоже приподнялась на локте. – Ложись, сделай милость. У меня, может быть, первая спокойная ночь намечается.

И когда приятельница, поворочавшись, наконец затихла, художница стала смотреть в не занавешенное окно, откуда ей прямо в лицо светила полная луна, вдруг вышедшая из-за кромки леса. Обычно женщину тревожил этот призрачный голубоватый свет, морок, источаемый ночным светилом, но сейчас и он действовал на нее умиротворяюще. Она откинулась на подушку и закрыла глаза, ощущая на лице бесплотное прикосновение лунного света. Так, покоряясь этой далекой холодной ласке, женщина уснула.

Казалось, не прошло и нескольких минут, как ее разбудили, таким сладким и глубоким был сон без сновидений, в который она провалилась. Но, открыв глаза, Александра обнаружила, что в комнате стоит абсолютная тьма, хоть глаз выколи. Луна успела уйти, и было так темно, как бывает только ночью в деревне. Кто-то стоял рядом с постелью, Александра слышала близкое дыхание. Она не испугалась, но сердце забилось учащенно.

– Встаньте, – раздался шепот. Женщина узнала голос Птенцова. – Нужно поговорить.

Александра не стала задавать вопросов. Она и сама не хотела разбудить Марину, чье мирное посапывание раздавалось неподалеку. «И он тоже не хочет говорить при ней, очевидно!» – поняла художница.

Мужчина не уходил, ждал, пока она выберется из постели. Впрочем, стесняться было нечего, в кромешной темноте разглядеть он ничего не мог. Александра отыскала в изножье кровати джинсы и свитер, мгновенно оделась и шепнула:

– Я не вижу, куда идти.

– Дайте руку.

В темноте ее протянутой руки коснулись холодные пальцы. По спине у женщины пробежали мурашки. Она пошла вслед за провожатым, ступая осторожно, боясь наткнуться на что-нибудь.

В кухне было также темно, жарко и душно. Печь, остывая, отдавала жар в комнату. Они прошли через помещение молча и попали в сени. Тут было свежо, и Александру вновь передернуло.

– Одевайтесь, – уже не шепотом, а вполголоса сказал Птенцов, включая свет.

– Мы на улицу? – зачем-то уточнила Александра, отыскав среди одежды на вешалке свою куртку.

Мужчина не ответил и тут же погасил слабенькую лампочку. Сам он был полностью одет на выход, как заметила художница. Она вышла вслед за ним на крыльцо в валенках, которые выдала ей Елена. Во дворе было светлее от снега, источавшего слабое свечение. Они молча пересекли двор, Птенцов открыл разбухшую дверь бани и жестом пригласил Александру войти. Оказавшись в помещении без окон, где умывалась перед сном художница, он включил свет и с тяжелым вздохом опустился на скамью. Стоять, двигаться ему было, видимо, нелегко.

– Тут можно и поговорить, – сипло произнес он. – Да что вы стоите? Садитесь.

– Зачем такая конспирация? – Александра послушно опустилась на топчан, застланный продранным в нескольких местах ватным одеялом. – Который час?

– Пятый. Все спят. А осторожность не повредит в таком деле, как ваше.

Лицо Птенцова было очень серьезно. Александра нахмурилась:

– Вы что имеете в виду?

– Во-первых, зря вы привлекли Марину, – желчно ответил собеседник. – Она не умеет молчать… Крепится до поры до времени, но уж если заговорит, звон пойдет на всю Москву.

– Кроме Марины, у меня нет знакомых, хорошо разбирающихся в серебре! – пожала плечами женщина. – Выбора не было.

– Я вас ни в чем не обвиняю, просто предупреждаю, чтобы вы с нею не откровенничали! С этой минуты все должно оставаться между мной и вами!

«Так я и знала, он хочет ее отстранить! У коллекционеров друзей не бывает! Однако Птенцов прямо зажегся, ему пес покоя не дает!» Вслух же Александра с деланым равнодушием произнесла:

– Договорились, больше ничего ей не расскажу.

Птенцов, с напряженным вниманием ожидавший ответа, облегченно вздохнул:

– Ну, слава богу, вы разумный человек! А я боялся услышать какую-нибудь сентиментальную рацею о вашей старой дружбе… Я ведь тоже ее давно знаю, хорошо к ней отношусь и почти доверяю… Но не в подобных ситуациях.

– Вы считаете ситуацию настолько серьезной, что обсуждать ее можно только в бане, в пятом часу утра?

Александра приняла шутливый тон, но тут же перестала улыбаться, встретив взгляд собеседника. Он смотрел на нее такими колючими глазами, что у нее пропало желание иронизировать. Запнувшись, она после паузы спросила:

– Вы когда-нибудь встречали изображение этого пса? Ведь встречали? Марина сказала, вы знаете все, что только возможно!

– Нет, – ответил мужчина. – Не встречал. Я сказал вам правду, я впервые увидел снимок.

– Но за эти несколько часов вы что-то узнали о нем?

– Очень немногое, и только то, что можно было узнать по старому фото среднего качества.

Серые глаза коллекционера будто подернулись пеплом.

Александра никак не могла определить их выражение. Оно попросту отсутствовало.