Виват, Романовы! - Анна Литаврина

Елизавета Алексеевна (читает книгу лёжа на кровати). Я о пирогах не думаю. Я сыта всем по горло.

Александр. Да нет, я про то, что отец запер меня в комнате!

Елизавета Алексеевна. Не понимаю, почему вас это сейчас так тревожит. Вы всё равно сейчас находитесь у меня.

Александр (озадаченно замирает). Но ведь кого-то заперли же в моей комнате!

Александр (брату) А как тебе удалось выбраться, тебя же тоже заперли!

Константин. Как обычно. Через окно.

Александр. Ах, ну да, действительно. Елизавета Алексеевна, прошу прощения, но мы собирались обыскать ваши покои на предмет нахождения там Анны Фёдоровны.

Елизавета Алексеевна (вставая). Ради бога, её здесь всё равно нет!

Павел. Ах, граф, вы считаете, я слишком строг с моими сыновьями?

Пален. Нисколько, Ваше Величество.

Павел. меня очень тревожит Александр. Не считая того факта, что он воображает себя женщиной, мне кажется, он готовит заговор против меня!

Пален. Что вы, как можно! Ведь вы его отец!

Павел. Понимаете, их воспитывал не я, а моя мать. Уверен, она могла внушить ему эту идею с детства… она меня не любила, распространяла обо мне всякие слухи… что я странный и все такое…

Павел (одному из караульных с осуждением). Обленились вконец! Вы бы хоть свои карманы иногда сами проверяли, столько там всякой дряни… Так вот, граф, я всё это к чему. Мы с Александром далеки друг от друга, между нами нет близких отношений, я совсем не могу на него влиять! Мне кажется, он меня ненавидит!

Пален. Да господь с вами, Павел Петрович, конечно же, он вас любит!

Павел (мрачно). Он съел мой пирог.

Пален (участливо). Но ведь не весь…

Павел. Ну, в общем, да, вы правы… не весь. Возможно, всё не так страшно. Понимаете, у меня это из детства… Принесут, бывало, пирог на стол, только я соберусь себе кусок взять, а его матушкины фавориты как схватят! И давай рвать на части… мне никогда не доставалось. А что я мог сделать! Ведь я был тогда ребёнком…

Пален. Прискорбно это слышать…

Павел. Вы не подумайте только, что я не пытался наладить отношения с сыном! Я пытался… (Останавливаются в коридоре.) Мне как-то сказали, что для того чтобы наладить отношения с детьми и добиться их доверия, надо поделиться чем-то личным, интимным… я так и сделал! Я назначил Александра поверенным в моей любви к Анне Петровне Лопухиной и сказал, что он будет крёстным моего ребёнка, который должен родиться в этом году от камер-фрау Марии Фёдоровны, с которой я прекратил всяческие отношения с 15 августа 1797 года с 22.15.

Пален. Э-э-э… Ваше Величество, вот как раз ТАКИМИ подробностями, пожалуй, не стоило делиться с вашим сыном…

Павел (удивлённо). Да, но что же может быть более личного и понятного для двух людей, у которых нет ничего, кроме общей принадлежности к одному полу?..

Пален. Ну как вам объяснить… логика в ваших словах есть, но вообще не принято родителям посвящать своих даже совершеннолетних детей в свою интимную жизнь.

Павел (задумчиво). Да? А знаете, я что-то такое подозревал… но чисто интуитивно. Моя матушка вот всегда так делала… Бывало, сидим мы все за ужином, а императрица обращается ко мне с вопросом: «Ваше Высочество… а каково ваше мнение относительно… (Павел оглядывается и что-то шепчет на ухо)… братьев Орловых».

Пален (в ужасе). О Господи!

Павел (вздыхает). Вот… и так же… терялся с ответом… Мне было десять лет, и Бог его знал, что это такое… и пока я думал, что сказать, пирога уже не было…

Пален (вытирает пот со лба). Да уж, признаться, и я в замешательстве… нелегко вам пришлось.

Павел (подбегает к окну). Граф, смотрите! Что это такое?

Павел (озадаченно). Разве сегодня какой праздник?

Пален. Нет, Ваше Величество.

Павел. А почему тогда вот город украшают гирляндами и шариками… глядите! Ёлку обратно нарядили!

Пален (с досадой в сторону). Вот же ж чёртовы петербуржцы! Сорвут мне весь план…

Павел. Это странно. Давайте пойдём на улицу выйдем и сами посмотрим… это неправильно, что мой народ радуется, а я не знаю, чему!

Пален. Ваше желание разделить радость с людьми благородно, но не опасно ли вам покидать замок?

Павел (фыркает). С чего вы взяли, что я хочу разделить радость? Я хочу узнать, что они празднуют, и запретить это делать…

Александр. О, смотрите, мой альбом женской моды за 1790 год!

Константин. И наше детское расписание поездок к родителям.

Александр (с нежностью). И моя первая кукла Оля, которую я одевал в мундир, чтобы никто не заметил, что она не солдат… вот видишь, ты ей ещё глаза выковырял…

Константин. И первый локон волос…

Елизавета Алексеевна. Вашей первой возлюбленной?

Константин. …Который я у тебя выдрал…

Александр (наклоняясь поближе). А, точно, это мои волосы.

Елизавета Алексеевна. *рука лицо*

Константин. Тебе не кажется удивительным, что эти вещи мы спрятали в спальне твоей жены?

Елизавета Алексеевна. Которая так же всё ещё здесь живёт…

Александр. Вспомни, что нам рассказывала бабушка… наш дедушка, Пётр Фёдорович делал тоже самое.

Елизавета Алексеевна. А что делал ваш дедушка?

Константин. Как что? Прятал своих солдатиков в кровати бабушки.

Елизавета Алексеевна. Чего?!