Ежевика в долине. Король под горой - Мария Гурова

встал во весь рост и откашлялся, отчего из ткани вылетела струйка пыли. – Сэр Трувер по прозвищу Ситцевый рыцарь, нахожусь в услужении этого достопочтенного юноши.

Ситцевый рыцарь поклонился. Тристан подумал, что будь он менее сонным, чувствовал бы себя неловко, наблюдая этакое знакомство двух рукотворных фигур, оживленных его силой.

– Премного рад, сэр Трувер, Ситцевый рыцарь. Я – сэр Рошан Эскалотский, рыцарь королевского двора, им же и преданный.

– Наслышан о вас, сэр, – сказал Ситцевый рыцарь и уселся обратно на погон Тристана. – Я думаю, вы долго ждали, и время, отведенное на сон моего господина, не сильно нарушит ваши планы.

– Хм, – Рошан выпрямился. – Времени у меня много, но стоит ли его бездарно тратить человеку? Мое предложение таково: пусть ваш господин залезет мне на спину. Мне не составит труда идти с ним подобно тому, как он носит вас на себе. Так и дойдем до Гормовых холмов к завтрашнему вечеру, а ваш Тристан отоспится.

Тристан, уже не в силах отвечать, просто кивнул и провалился в сон прямо к подолу Рошана. И спал он так крепко, что ни тряска при ходьбе, ни ночная морось, ни болтовня двух спевшихся рыцарей не смогли ему помешать видеть сны. Проснулся он, когда солнечные лучи были рыжими, как лисий хвост. Тристан безмятежно проспал почти сутки, и разбудила его залихватская песня, которую в два голоса – сиплый тенор Ситцевого рыцаря и глухой бас Рошана – горланили эти двое. Тристан почувствовал мох под щекой: спина Рошана была покрыта им, словно малахитовым пледом. Он огляделся: очевидно, Рошан по совету Ситцевого рыцаря привязал Тристана к корпусу его же плащ-палаткой. И теперь тащил его на себе, как деревенские женщины носят грудничков, опоясав себя пеленкой.

– А… М-м. А? – Тристан не знал, как заявить о своем пробуждении. – Эм. Джентльмены…

Но они не слышали его попыток привлечь внимание. Только душевнее запевали.

– Хм, ясно, – пробубнил Тристан. А потом прочистил горло и сказал уже громче: – Добрый вечер!

Они разом замолкли. Ситцевый рыцарь взобрался по руке Рошана и встал на его плече, нависнув над Тристаном.

– Проснулись-таки! Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, отдохнувшим, – ответил Тристан и попытался выпрямиться в своем коконе. Мышцы неприятно отозвались тянущей болью, какая бывает после долгого пешего похода и сна на сырой земле. – Но я бы предпочел слезть и дальше идти пешком.

Рошан остановился, некоторое время копошился с узлом на груди, а потом предупредил:

– Отпускаю.

Тристан спрыгнул на землю. Вместе с ним из плащ-палатки выпали его деревянный меч, планшет и фляга с водой. Он принялся это торопливо собирать и вешать на себя.

– Идти осталось всего ничего, – сообщил Рошан, наблюдая, как суетится Тристан.

– Что мне стоит знать, когда я приду к феям? – спросил Тристан, засовывая меч между ремнем и подсумком.

– Что вас туда, конечно, никто не пустит, – ответил истукан. – Феи живут общиной и не приемлют чужаков. Скорее всего, ваша дама выйдет к вам сама.

До холмов они дошли быстро, как и обещал Рошан. В лесу было уже сумрачно, но на открытой долине солнце все еще освещало молодую траву под ногами. Они пришли. Тристан понял это по тому, как внезапно зеленый покров сменился пестрой палитрой полевых цветов, кустов и ягод. Издали к ним приближались три фигуры. Тристан и не заметил, откуда они взялись. Но он легко узнал фею в фиолетовом платье и ускорил шаг. Он сам не заметил, как сорвался на бег, и был так счастлив, что и она бежала навстречу. А потом они оба резко остановились на расстоянии протянутой руки. Она была рада его видеть. Тристан не сомневался в этом. Фея только пару раз бросила заинтересованный взгляд на истукана. Она восхищенно смотрела на Тристана, и он бы остался так стоять под ее взором, но вперед вышел Рошан.

– Здравствуй, девушка! Я – Рошан Эскалотский, которого ты велела призвать. И этот Тристан перед тобой выполнил приказ. Я рад вернуться к феям и служить моему роду, – торжественно заявил он, в поклоне распахнув руки – одну с мечом, другую с щитом.

– Приветствую, великий Рошан! – она кивнула ему в знак признательности. – Народ фей заждался тебя.

Девушка показала рукой за свою спину, приглашая его следовать к двум женским фигурам, оставшимся стоять вдалеке. Рошан поклонился Тристану, сказав на прощание: «Будь счастлив, юноша! Ты знаешь, где меня искать», – и направился к женщинам. Когда все трое превратились в точки на горизонте, а потом словно бы растворились в воздухе, фея заговорила с Тристаном:

– Это была Джорна, старшая леди Гормовой долины. Она провидица. И моя бабушка.

Тристан пожалел, что не разглядел ее. Ему хотелось больше знать о его даме. Фея смущенно добавила:

– Она захотела посмотреть на тебя. На того, кто смог пробудить идола Рошана.

– Я сам до последнего не верил, что у меня получится.

– Но у тебя получилось, – сказала она тихо, с теплой улыбкой. – Мое имя Мэб. Мэб Ронсенваль.

Время замерло над Тристаном, над всей долиной. Чистый прохладный ветер холмов робким дуновением касался их волос и кожи. Сдержанное тепло последних лучей, их огненные блики на ее тугих косах, запах множества трав и цветов, трепетное жужжание радужных стрекоз, кружащих парами.

– Но все зовут меня Ронсенваль. Мэб – это наследное имя, – добавила она и провела пальцами по ежевике на шляпке, отогнав пчелу.

Стрекозы, цветы, косы, лучи, Ронсенваль. Тристан потянулся к поясу, достал меч и опустился на одно колено.

– Послушай, я не уверен, что все делаю правильно. Я еще не прошел акколаду. Я ведь еще не рыцарь, – Тристан собрался с духом. – Я – Тристан Трувер, послушник Ордена пальеров, здесь и сейчас вверяю свое тело, знания, умения и меч, что имею, в услужение тебе, Мэб Ронсенваль. Клянусь, что…

Он не знал, как послушнику следует приносить клятву верности леди. Строго говоря, это было совсем не по правилам. Сначала полагалась присяга Ордену, после – королю, и, если к этому шло, в конце концов – даме. И клятва звучала так, что рыцарь обещал не давать более обетов. Но Тристану предстояла еще акколада и, скорее всего, присяга монарху. Сейчас он жонглировал в уме словами, выстраивая их в клятву, которую до него никто не давал.

– Клянусь, что не найдется другой женщины, которой я вручу свою бесконечную верность. Если слова мои не оскорбили тебя, если принимаешь ты мою службу, назови сейчас меня своим рыцарем.

Тристан подумал, что странно было бы сказать «своим послушником», и протянул ей меч. Но Ронсенваль осторожным жестом отодвинула меч от