Испанские каникулы - Елена Давыдова-Харвуд

Перед самым началом спектакля (у меня даже закралось подозрение, что мы все специально дожидались появления алькальда) объявили, что зрителям необходимо отключить мобильные телефоны. Что мы с Мари-Пепой и сделали послушно. А уже через десять минут у женщины, сидящей за мной, ее мобила радостно затренькала. Я ехидно оглянулась, ожидая понаблюдать за виноватым видом и торопливыми попытками ее отключить. Ничего подобного! Та не торопясь завела беседу со звонившим, причем даже не пытаясь понизить свой хорошо поставленный голос. На сцене при этом происходил важный для хода пьесы диалог, но услышать его из-за соседки не удавалось. Так действие и развивалось параллельно в течение нескольких минут – на сцене и за моей спиной. И что самое удивительное, артисты, похоже, не имели ничего против такого поворота событий. Я поудивлялась: надо же, какая невоспитанная тетка! А минут через двадцать все повторилось сначала, только беседа на этот раз велась уже в нашем ряду. И никто из зрителей не протестовал.

Зато когда один из немногих мужчин, выбрав паузу на сцене, громко икнул, тут уж все повернули головы, пытаясь его рассмотреть. И минут через десять он икнул еще громче…

Чувство после этого спектакля осталось грустное: пьеса смешная, актеры отличные, но жаль их ужасно – с этим полупустым залом и икающими и разговаривающими по мобильным телефонам зрителями…

А в другой раз мы – на этот раз с Джеймсом – поехали на спектакль, где играли английские актеры-любители. Билеты стоили в два с половиной раза дороже, чем на профессиональную труппу из Мадрида, при этом зал был набит до отказа. Началось все почти что вовремя. И пьеса была тоже комедией и тоже безо всяких претензий на серьезность, но зрители (в основном англоговорящие) слушали ее затаив дыхание, и в течение всего спектакля не раздалось ни одного телефонного звонка. И в конце зал не разбежался тут же, а устроил актерам овацию.

А вот и третья вариация на тему: как-то актеры-любители, англичане и испанцы вместе, играли пьесу испанского драматурга, но на английском языке. Джеймс умудрился про эту постановку вычитать в газете, и мы поехали посмотреть, что из всего этого получится. Публика оказалась смешанной: англоговорящие европейские пенсионеры и довольно молодые испанцы, большинство из которых были из местного совета, из комитета по развитию связей с иностранцами на Коста-дель-Соль. Испанских дам было легко отличить по одежде – некоторые фигуряли в легких норковых шубах или хотя бы с воротниками и боа из лисы или другого меха. И по меньшей мере пятеро – в разнообразных комбинациях сумочек, платьев и обуви цветом под леопарда.

Пьеса же в такой странной интерпретации оказалась ужасной: испанского старика-крестьянина изображал англичанин, осанкой и внешним видом напоминавший принца Филиппа. И говорил он с таким же аристократическим английским акцентом, поэтому и монологи в стиле католических назиданий времен Франко звучали совсем неубедительно… Короче, лучше бы им было не пытаться смешивать обе эти непохожие культуры!

Газонокосилка и оливковое масло, пахнущее травой. Что вредит морю. Почему здесь немного молодежи. Европейские пенсионеры и международный клуб – для англичан. Испанцы, не желающие говорить по-английски и э-стоп вместо стоп!

Утром просыпаемся оттого, что под окном работает газонокосилка. На часах – ровно восемь, ни к чему не придерешься, и мы дружно решаем, что Хуан специально выбрал место под открытым окном: раз он в это время работает, пусть и другим не спится тоже! Но все это даже к лучшему: мне сегодня надо рано ехать в колледж, где я учу испанский, – там будет дегустация оливкового масла.

Сначала небольшую лекцию про него прочитала владелица маленького экологического заводика, обрабатывающего оливки, а потом нам стали наливать всякие разновидности масла в стаканчики, и мы пробовали и обсуждали его запах и вкус – прямо как у вина! Никогда раньше не знала, что оливковое масло может пахнуть, например, свежескошенной травой… И после этой дегустации меня перестало удивлять, что в барах испанцы иногда едят на завтрак просто белый хлеб с оливковым маслом, а в обед или ужин обильно поливают им все подряд, будь то салат, рис с овощами, картошка или кус-кус.

Потом, когда мы с Джеймсом путешествовали по стране, нас потрясало, как много здесь территории, совершенно не заселенной людьми, и как по ней на сотни километров тянутся оливковые рощи с деревьями, правильно посаженными на одинаковом расстоянии друг от друга, – и ничего другого вокруг. И, как мы узнали, в редких городках таких провинций до восьмидесяти процентов населения занято в производстве масла и оливок.

А недавно я вычитала в газете, что самый большой ущерб морю здесь наносит пленка, образующаяся на воде от использованного оливкового масла – тут же на нем жарят все подряд. Оказывается, все другие отходы можно фильтровать, а вот оно, даже после фильтрации, все равно попадает в море. Поэтому всех местных жителей призывают не сливать оставшееся масло в раковину, а сдавать в специальные места его переработки. Вот только что-то мы ни про одно такое место в наших краях не слышали…

Да, так я отвлеклась. После дегустации мы с Мерседес на уроке обсуждали, что приличной работы здесь, на побережье, практически нет, поэтому селиться молодым европейцам тут не по карману, если у них нет какого-нибудь другого постоянного дохода. Зато у пенсионеров-иностранцев тут завидный образ жизни: полно гольфовых полей, SPA, клиник по омоложению; отличные порты для яхт, всяческие клубы по интересам, ну и множество ресторанов. И Мерседес нам рассказала, что секретарша нашего колледжа в ответ на вопрос, кем бы она хотела быть в этой жизни, как-то выдала сакраментальную фразу: “Я хотела бы стать иностранной пенсионеркой на Коста-дель-Соль”.

То, что здесь так много иностранцев, мне нравится: не чувствуешь себя единственным чужаком среди местных. При этом общаются эти иностранцы между собой все же больше на английском, чем на испанском. И наш приятель-француз в какой-то момент понял, что лучше ему завязывать с уроками испанского и пора совершенствовать свой английский: в повседневном общении он ему гораздо полезней.

Тут есть такая организация – ICE-club, Международный клуб Эстепоны. Ему принадлежит милый домик с бассейном недалеко от моря, и там есть бар, библиотека и терраса, на которой члены клуба два раза в неделю могут дешево пообедать. Открывается он еще часа на два-три в день для разных вещей: игры в бридж и в вист, уроков живописи, испанского языка или танцев. Напитки в баре дешевые, а барменами-барменшами по очереди добровольно и бесплатно выступают члены клуба. И чтобы во всем этом участвовать, нужно заплатить всего-на-всего тридцать евро в год. Позабавило меня, правда, что в этом “международном” клубе в течение полугода я была единственной не-англичанкой. Потом, правда, подтянулись голландка, немка и японец. И еще: средний возраст членов этого клуба приближается, я думаю, годам к шестидесяти пяти… При этом здорово, что народ таких преклонных лет вовсю общается, два раза в неделю ходит в походы – и непростые походы, надо сказать: километров по десять по окрестным горам, – танцует, занимается живописью, заводит новые знакомства и романы… Нам с Джеймсом особенно по душе пришлись походы: у группы всегда есть лидер, который знает окрестности и водит нас по самым красивым местам. И не приходится волноваться, куда выйдет эта дорога, не будет ли в конце ее тупика или глухого забора и не окажетесь ли вы на чьей-нибудь частной территории, охраняемой сторожевыми собаками… А компания для таких походов обычно подбирается веселая, и мы сразу же подружились с очень милой парой англичан.