Корабль-призрак - Хэммонд Иннес

Разбросанных досок рядом с ним уже не было, равно как и остатков крышки люка. Судя по всему, все это исчезло уже давно. Я смотрел, как судно качается на волнах, выплескивая из люка воду. Но разгневанное море спешило немедленно восполнить эти потери, снова и снова захлестывая палубу волнами. Нос уже практически ушел под воду. Корабль под моими ногами стал тяжелым и неуклюжим. Я чувствовал, что держаться на плаву ему осталось совсем недолго.

Я оглядел мостик, показавшийся мне особенно пустынным, и меня охватила уверенность в том, что пройдет совсем немного времени, и корабль пойдет ко дну. Штурвал вращался в разные стороны, описывая бесцельные и бессмысленные круги. Поблескивал медью нактоуз. Стрелка телеграфа по-прежнему указывала на «Полный вперед». Эта пустота давила и угнетала. Я развернулся и направился вниз, в каюту капитана. Он сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. На столе у его локтя стояла полупустая бутылка рома. Стакан лежал на полу, и выплеснувшаяся жидкость коричневым пятном впиталась в ковер. Сон разгладил морщины на его лице и смягчил его выражение. Сейчас он казался намного моложе, но по-прежнему выглядел очень измученным, и его правая рука, лежащая на темном подлокотнике кожаного кресла, нервно подергивалась. Два странных синих плаща по-прежнему висели на двери каюты. Из серебряной рамочки мне по-прежнему радостно улыбалась незнакомая девушка.

Огромная волна ударилась о борт, залив иллюминаторы и заслонив от нас дневной свет. Его веки распахнулись.

— Что случилось?

К нему мгновенно вернулась вся его бдительность и осторожность, хотя раскрасневшееся от выпитого им алкоголя лицо все еще было сонным.

— Люк переднего трюма исчез, — произнес я, испытывая странное облегчение.

Он был настоящим, и вся ответственность лежала на нем, а не на мне. А самое главное, я был не один.

— Я знаю, — ответил он. Он выпрямился в кресле, проводя рукой по лицу и запуская пальцы в свою черную шевелюру. — Что я должен сделать? Отправиться на палубу и соорудить новый люк? — Его язык слегка заплетался. — Один раз мы это уже сделали. — Он поднялся из кресла и, подойдя к иллюминатору, остановился, глядя на море. Он стоял спиной ко мне, слегка ссутулив плечи и засунув руки в карманы. — С тех пор как мы прошли Гибралтар, море постоянно штормило, а в трюмы набиралась вода. — Холодный дневной свет сочился сквозь стекло иллюминатора, безжалостно подчеркивая его осунувшиеся черты. — А потом поднялся такой ураган! Бог ты мой! Вот это была ночка!

Он продолжал невидящим взглядом смотреть в иллюминатор.

— Вам лучше еще немного поспать, — произнес я.

— Поспать? — Он накрыл ладонью глаза, потер их, после чего снова вонзил пятерню в волосы. — Может, ты и прав. — Он наморщил лоб и улыбнулся, отчего его лицо стало каким-то удивленным. — Знаешь, я не помню, когда я последний раз спал. — Но он тут же добавил: — Я что-то хотел… — Он сосредоточенно хмурился. — Боже мой! Я не могу вспомнить. Я хотел что-то проверить. — Он перевел взгляд на карту и книги, которые лежали на полу возле кресла. Это была карта номер 2100, крупномасштабная карта рифов Минкерс. Но в следующую секунду он снова поднял глаза на меня. — Кто ты, собственно, такой? — каким-то странным голосом поинтересовался он.

Он был слегка пьян.

— Я вам это уже говорил, — отозвался я. — Меня зовут…

— К черту, как тебя зовут, — раздраженно воскликнул он. — Как ты здесь оказался со своей яхтой? Что заставило тебя подняться на пароход? — Прежде чем я успел что-либо ответить, он добавил: — Ты имеешь какое-то отношение к компании?

— К какой компании?

— Судоходной и торговой компании «Деллимар». К людям, которым принадлежит «Мэри Дир». — Он поколебался. — Ты ожидал нас, чтобы проверить… — Но он тут же покачал головой. — Нет, этого не может быть. Мы отстали от графика.

— До вчерашнего вечера я вообще не знал о существовании «Мэри Дир», — сообщил ему я, после чего поведал о том, как пароход нас чуть было не потопил. — Что тут произошло? — спросил я. — Как так случилось, что экипаж оставил судно с работающими двигателями и вами на борту в придачу? Это все из-за пожара?

Он смотрел на меня, слегка покачиваясь на нетвердых ногах. А затем он произнес:

— «Мэри Дир» вообще не должна была дойти до Ла-Манша. — На его губах появилось подобие улыбки, но, когда я поинтересовался, что он имеет в виду, он пожал плечами и снова отвернулся к иллюминатору, глядя на море. — Я подумал, что мы спасены, когда мне удалось обогнуть Уэссан, — прошептал он. — Пропади оно все пропадом! За одно-единственное плавание на нас обрушились все мыслимые и немыслимые несчастья. А потом еще этот пожар. — Тут он снова обернулся ко мне. Ему как будто захотелось говорить. — Этот пожар меня доконал. Он начался около половины десятого вчера вечером. Мне сообщил об этом Райс. Он вбежал и сказал, что третий трюм пылает и экипаж в панике. Я распорядился вытащить шланги и приоткрыть четвертый трюм, чтобы подавать воду на переборку. Потом я спустился в смотровой люк, чтобы выяснить, что там с четвертым трюмом. Тут-то они меня и достали.

Он показал на рану у себя на подбородке.

— Вы хотите сказать, что вас кто-то ударил? Кто-то из членов экипажа? — не веря собственным ушам, спросил я.

Он кивнул, улыбаясь. Это была недобрая улыбка.

— Я потерял сознание, после чего они бросили на меня крышку смотрового люка и загнали запаниковавший экипаж в шлюпки.

— А вас оставили на корабле?

— Да, единственное, что меня спасло — это то, что они забыли о том, что мы разобрали часть крышки основного люка. Я нагромоздил тюки хлопка друг на друга…

— Но ведь это мятеж… убийство. Вы хотите сказать, что Хиггинс…

Он качнулся ко мне с искаженным от бешенства лицом.

— Хиггинс! Откуда вы знаете, что это был Хиггинс?

Я начал объяснять что-то насчет письма, которое писал Райс, но он меня перебил:

— Что еще он написал? Там есть что-нибудь о Деллимаре?

— О владельце? Нет. Только то, что он упал за борт. Насколько я понял, капитан тоже умер, — немного помолчав, добавил я.

— Да, будь он проклят! — Он отвернулся и зацепился ногой за перевернутый стакан. Он поднял его и налил себе рома. Его руки едва заметно подрагивали. — Выпьешь? — Не дожидаясь ответа, он выдвинул ящик стола, извлек второй стакан и наполнил его почти до краев. — Я похоронил его в море в первый вторник марта, — произнес он, подавая мне стакан. — И должен сказать, что я был счастлив от него отделаться. — Он медленно покачал головой. — Во всяком случае, в тот момент я был этому рад.

— От чего он умер? — спросил я.

— От чего он умер? — Он быстро взглянул на меня из-под темных бровей. Похоже, его снова одолели подозрения. — Кому какое дело до того, от чего он умер? — неожиданно грубо ответил он. — Он умер и оставил меня один на один со всей этой… — Он сделал неопределенный жест рукой, в которой продолжал сжимать стакан. Вдруг он как будто снова меня заметил, потому что резко сменил тему, поинтересовавшись: — Но какого черта ты вчера вечером делал посреди Ла-Манша на этой своей яхте?