Кот Боб. Во имя любви - Джеймс Боуэн

Я снова пошел в больницу.

— Помогите мне, — взмолился я.

На этот раз доктора решили положить меня в больницу на неделю, чтобы произвести полное обследование.

— Приходите завтра, — сказали мне. — Мы подготовим для вас место.

Я, конечно, не очень хотел ложиться в больницу, однако понимал, что долго так не протяну. Я пришел домой и объяснил все Бэлль.

— Я присмотрю за Бобом, — заверила она меня.

Это было огромное облегчение. Я знал, что Бобу нравится жить у Бэлль. На следующее утро я встал и собрал вещи, которые хотел взять с собой в больницу.

Я оказался не самым лучшим пациентом. Лежал и постоянно переживал обо всем: о ноге, о своем слабом здоровье, о своем месте у станции «Энджел» и, как всегда, об отсутствии денег. И конечно, я не мог не думать о Бобе.

Понятно было, что я не лучшая компания для него в ближайшие недели. Может, настало время нам с Бобом каждому пойти своей дорогой? Может, стоит попросить Бэлль забрать Боба себе? Или отдать его тому пожилому джентльмену? Я был абсолютно подавлен мыслью, что мне придется расстаться с Бобом. Он был моим лучшим другом, моей опорой. Он направлял меня на путь истинный, с ним я был здоров. Но в то же время я должен был принять верное решение в пользу Боба. Я действительно не знал, что делать.

И вдруг я понял. Не я должен делать выбор.

Говорят, что кошки выбирают нас, а не наоборот. По каким-то причинам Боб нашел во мне что-то, что заставило его остаться со мной. Теперь пришло время посмотреть, будет ли он со мной и дальше. Если бы он остался со мной, то лишь по своей воле. И только.

Я чувствовал, что в скором времени он сделает свой выбор.

Мне увеличили дозу лекарств и оставили в больнице еще на несколько дней.

— Всего на пару деньков, — сказал мне доктор. — Мы просто хотим убедиться, что в этот раз препараты помогают.

Новое лечение, кажется, наконец помогло мне справиться с ТГВ. Когда я смотрел на свою ногу, то видел, что отек стал спадать, а краснота понемногу уходила. Медсестры и врачи были того же мнения.

— Не очень хорошо, что вы лежите здесь весь день, мистер Боуэн, — говорила одна из медсестер. — Попытайтесь походить по коридору хотя бы несколько раз в день.

Как же прекрасно было вновь ходить, не морщась от боли. Конечно, боль еще не полностью прошла, но с тем, что было раньше, ее сравнить было нельзя.

— Думаю, вас пора выписывать, — улыбнулся один из докторов.

Я написал Бэлль эсэмэску с хорошими новостями.

«Отлично! — ответила она. — Я встречу тебя у больницы».

Когда я заполнил все необходимые бумаги, переоделся, собрал вещи, было уже почти темно.

«Встретимся возле памятника, — написала Бэлль. — В больницу меня не пустят. Объясню все при встрече».

Я, прихрамывая, направился к выходу на Юстон-Роуд. Я знал, о каком памятнике шла речь: огромный, шеститонный гладкий валун. Я подошел к нему и несколько секунд восстанавливал дыхание. С непривычки, после прогулок по больничным коридорам и без костылей, казалось, что я преодолел несколько миль.

Вскоре я увидел Бэлль, идущую от остановки через дорогу. Она несла большую сумку, в которой, как я предполагал, были чистая одежда и моя куртка.

Когда она подошла, я увидел кусочек рыжей шерсти, мелькнувший в не до конца закрытой сумке. Когда Бэлль была уже у ступеней больницы, я увидел, как из сумки показалась рыжая голова.

— Боб! — воскликнул я радостно.

Услышав мой голос, Боб принялся выкарабкиваться из сумки. Между нами по-прежнему было несколько футов, когда он наконец выбрался и прыгнул прямо мне на руки. Это был самый мощный прыжок, что я когда-либо видел в его исполнении.

— Полегче, дружище, — сказал я, поймав его и прижав к груди.

Он приник ко мне, как морская водоросль, прибитая волнами к камню. Потом Боб ткнулся носом в мою шею и стал тереться о нее щеками.

— Надеюсь, ты не против, что я встретила тебя здесь. Из-за него меня не пустили бы в больницу. Но я должна была его принести, — сказала Бэлль, сияя. — Он увидел, как я складываю твои вещи в сумку, и совершенно обезумел. Думаю, он догадался, что я иду к тебе.

Какие бы сомнения насчет нашего с Бобом будущего ни охватывали меня ранее, они испарились. По пути домой Боб буквально не слезал с меня. Он сидел у меня на коленях, взбирался на плечи и вставал передними лапками мне на грудь, довольно мурлыкая.

Он как будто не хотел больше никогда покидать меня. Я чувствовал то же самое.

— Я думал, Боб от меня уйдет, — сказал я Бэлль.

— Ну конечно! — засмеялась она. — Все время, пока ты был дома, он пытался помочь тебе. Ты это понимаешь?

Бэлль рассказала мне, что, когда я спал в своей комнате, Боб приходил меня проверять.

— Он тихонько трогал тебя лапой и ждал твоей реакции. Думаю, он просто убеждался, что ты еще с нами, — улыбалась она.

Как-то раз, рассказала Бэлль, он лежал, обернувшись вокруг моей ноги.

— Он словно хотел впитать всю боль, — сказала она. — Он абсолютно точно пытался чем-то помочь.

А я и не знал этого. Получается, каждый раз, когда Боб приходил помочь мне, я его выпроваживал. Как же я эгоистичен. Боб любил меня и нуждался во мне так же, как и я в нем. Я никогда об этом не забуду.

Несколько недель спустя, когда я уже встал на ноги, я совершил самый важный поступок за долгие годы. Может, самый важный в своей жизни.

Я уже несколько лет посещал наркологическую клинику. Я пришел туда совсем конченым человеком, стоящим одной ногой в могиле. Благодаря прекрасным психотерапевтам и медсестрам, я стал потихоньку возвращаться к жизни. Мне стали давать менее сильные средства, чтобы в дальнейшем полностью избавить от зависимости. Это был довольно безболезненный процесс, было легче, чем я думал.

— Еще пару деньков попринимаешь этот препарат, — объяснил мой психотерапевт, — и я думаю, ты сможешь с гордостью сказать, что избавился от зависимости.

Я должен был скакать от счастья. Пришло время маленькому самолету приземлиться, как говорил один из моих психологов. Но мне было безумно любопытно, что же произойдет по истечении этих дней. Почему-то я ничего хорошего не ждал.

Боб почувствовал, что мне нужно больше внимания и заботы. Он в таких вещах не ошибался. На сей раз не было нужды в том, чтобы проверять, жив я или нет. Боб просто сидел рядом и время от времени терся головой о мою шею.

Прошло пять или шесть дней, мне выдали последнюю дозу лекарства. Я открыл упаковку и увидел, что там лежит всего одна таблетка.