Постигая Вечность - Светлана До

После такой «инвентаризации» я чувствовала себя уже не бревном, а лодочкой с веслами!

И в этом новом качестве уверенно отправилась в дальнейшее плавание по жизни к первому пункту назначения – «моя инициация». Для совершения этого обряда мне нужен был соучастник. Но ни один из поклонников не был источником моего либидо. Томления мои были абстрактны, поэтому к выбору партнера я подошла прагматично. Сразу решив, что процессом буду руководить сама, из многочисленных ухажеров выбрала самого застенчивого, влюбленного в меня до заикания, не болтуна, что было крайне важно. После сообщения о том, что я согласна с ним встречаться, мой избранник онемел. А когда мы вплотную приблизились к цели, едва не потерял сознание. И все-таки я довела задуманное до конца. «Прости меня, мамочка», – было моей последней мыслью перед грехопадением. «И вообще, не я создала себя такой, а природа – все претензии к ней», – решительно поставила я точку в нашем внутреннем с ней споре. Все произошедшее не впечатлило меня, так же как не впечатляло впоследствии. Прелюдия еще стоила потраченного времени, а фуга… как и положено фуге, была нудной и однообразной. И вообще, вскоре я пришла к выводу, что прекрасно могу обходиться без мужчин. Но не желая становиться маргиналом, оставила их присутствие в своей жизни. Несмотря на то что первый сексуальный опыт разочаровал меня, я испытывала неведомое доселе чувство уважения к себе – ведь я впервые нарушила табу не из духа противоречия, а осознанно. И мир вокруг уже не казался таким враждебным, и коли мне предстоит находиться в нем некоторое время, постараюсь устроиться с максимальным комфортом, решила я. И прежде всего – быть счастливой. «Человек рожден для счастья, как птица для полета»? Мм… Не хотелось бы оспаривать классика, но в жизни я почти не встречала счастливых людей, а чаще сталкивалась с парадоксом: одни – счастливы вопреки, другие – несчастны вопреки. Я сама редко бывала счастливой. Последним было воспоминание о шестнадцатилетии. Мамочка подарила мне вожделенные модные сапоги-чулки. Я надышаться на них не могла, пылинки сдувала, обходила все кочки, начищала до блеска перед сном. Казалось, счастью моему не будет предела, но предел наступил: привычка стерла остроту новизны. Вскоре я уже шлепала в них по лужам, оставляла грязными в углу. И в конце сезона, убирая зимнюю обувь в шкаф, смотрела на пару стоптанных туфель с вяло поникшими голенищами, не испытывая никаких эмоций. «Ну и где же ты, счастье? Куда делось? И что нужно для того, чтобы ты снова появилось – купить что-нибудь? А если мне не нужно? Или я не хочу? Ненадежный ты попутчик, счастье. Пришло – ушло, кто-то дал – кто-то отнял», – разочарованно думала та, прошлая Виолетта-бревно. Теперь же, с позиции Виолетты-лодочки, я рассудила так: «Если счастье все время ускользает, то поместить его надо в самое надежное место – в себя! Я сама буду генерировать и продуцировать его. Во мне для этого достаточно источников – молодость, красота, здоровье, талант…» Хм – наличие даже половины из перечисленного многих сделало бы счастливыми. Отныне ощущение счастья будет моей эмоциональной константой, а внешние обстоятельства лишь усиливать или ослаблять его. Определившись с внутренним устройством и воодушевленная результатом, я перешла к заключительному этапу – темперации[6]взаимоотношений с внешним миром. Но как? Что мешает людям жить в гармонии с окружающим? На этот вопрос я не могла ответить сразу. Но, подумав, проанализировав, определила эти помехи. Взяла ручку, листок (с тех пор берет начало моя полезная привычка ко всему подходить обстоятельно) и записала:

«1) Несоответствие желаний и возможностей.

2) Зависимость от общественного мнения.

3) Обиды».

С удовлетворением обнаружила, что с первым пунктом все в порядке – мои желания никогда не превышали мамочкиных возможностей.

Общественное мнение – и здесь без проблем. Мне оно всегда было безразлично. Это качество – генетический подарок от кого-то из предков. Но я все же решила проверить это и проверила самым радикальным способом. Купила детский пластмассовый автомат, напялила старые, вытянутые треники, ветхую, ажурную от моли бабулину кофту. Накрутила волосы на крупные розовые бигуди и прежде, чем отправиться на улицу, посмотрела на себя в зеркало – чеканашка! Прохожие реагировали адекватно – замедляли шаг, оборачивались, останавливались, хихикали. Такая реакция меня веселила, но ничуть не смущала. Я прошла две остановки, развернулась и направилась обратно домой. Эксперимент прошел успешно, но… в глубине души, в са-амой глубине, я вздохнула с облегчением, что не встретила никого из знакомых.

Последний пункт – обида. А вот эта вредная особа была мне знакома, хотя ни потрогать, ни понюхать, ни увидеть ее нельзя. Это всего лишь чья-то негативная энергия. Грубо ответили, злобно посмотрели. Ну и что? Мир вокруг не изменился, и я не изменилась – не стала лучше или хуже. А настроение испорчено – это невидимая энергия, запущенная кем-то, беспардонно поселилась во мне. Значит, в мой внутренний мир может беспрепятственно проникнуть что угодно и разрушать его? Все равно что окна и двери своего дома держать нараспашку – заходи, кому не лень, и делай, что хочешь. Ну уж нет! Люди надежно защищают свои жилища – замки, охрана, сигнализация. Так же я поступлю и с моим внутренним миром – силой воображения защитить его можно еще надежнее, чем внешний: «Отныне это – сейф! Код известен только мне, и я сама буду решать, кого к нему допускать. А обида останется лишь сгустком энергии, пролетевшим мимо цели и бесследно растворившимся в пространстве». Я осталась довольна своим алгоритмом, действовал он безотказно. И с тех пор мои прежде спонтанные реакции, пройдя через него, трансформировались в умные рефлексы. Вначале этот процесс занимал некоторое время, но постепенно сократился до автоматизма.

И теперь я ощущала себя уже не лодочкой с веслами, а яхтой с отличной маневренностью – вперед-назад, вправо-влево, газ-тормоз. Все свои максимы собрала в компактный текст, предварив эпиграфом: «Наслаждайся и дари наслаждение, не причиняя зла ни себе, ни другим»[7]. Озаглавила сей мировоззренческий манифест «Жить комильфо» и, красиво оформив, распечатала. «Молодец, Виолетта», – похвалила себя. И совершенно заслуженно – прошло столько лет, а моя парадигма, собранная в юности, почти не изменилась. Я считаю ее главным своим достижением и охотно делюсь с окружающими. Близкие по-разному относятся к моему опусу: муж и дочь – скептически, Бете он без надобности – ее жизнедеятельность и так организована идеально. Ритэнута, пробежав глазами и повертев листок с текстом в руках, пренебрежительно отмахнулась:

– Ты такая разумная, потому что живешь, как сыр в масле. Если бы я так жила, тоже сочиняла бы манифесты.

Ромчик, внимательно прочитав, воскликнул:

– Это – шедевр! Но зачем мне его знать, ведь у меня есть ты.

И только Бела отнеслась очень серьезно – развесила листки по всему дому, знает наизусть, но пользуется с переменным успехом и в затруднительных ситуациях вновь и вновь обращается ко мне. Вот и на этот раз, спустя несколько дней после презентации, сдержав обещание, приехала в салон.