Сквозь тайгу (сборник) - Владимир Арсеньев

На другой день мы выступили очень рано. Погода опять испортилась. Небо заволокло тучами, появился густой туман. По обилию влаги он не уступал дождю и так же был докучлив. Чем выше мы поднимались по реке, чем больше углублялись в горы, тем сильнее становилось течение. Шум воды на перекатах был слышен издалека. В таких случаях удэхейцы приставали к берегу, чтобы посоветоваться и собраться с силами. Они заранее уславливались, как идти, и напрягали все силы, чтобы удержать лодку против воды: шесты гнулись, дрожали и выбивали барабанную дробь о борта лодок. Каждый раз, пройдя через порог, я видел по лицам спутников-удэхейцев, что мы пережили несколько опасных минут.

За эти две недели мои спутники привыкли к лодкам и там, где было не так опасно, помогали удэхейцам проталкиваться на шестах. С непривычки у них на руках образовались водяные пузыри и болели суставы. По ночам слышно было, как стонали мои соседи, оттого что неосторожно повернулись и придавили больной локоть или плечо.

Высоко в небе парит орел, плавно описывая круги. Ему все видно. Он зорко смотрит вниз и выискивает добычу. Последняя протока кончилась около сопки Уба. На отмели с левой стороны Анюя расположились люди на отдых. Рядом горит костер. Минут через тридцать люди зашевелились. Одни разбирают шесты, другие несут чайники, посуду и всякий скарб. Потом они сели в лодки и поплыли дальше. Едва ушли люди, как тотчас явились вороны. Озираясь по сторонам, они начали подбирать остатки и ссориться из-за всякого пустяка. Вдруг все вороны разом поднялись на воздух и расселись по соседним деревьям. Их напугала енотовидная собака – небольшое лохматое животное. Она двигалась вразвалку, суетливо обнюхивала землю и подбирала то, что не успели утащить вороны. Орел увидел еще большую тучу, надвигающуюся с запада, и поднялся выше. Туча быстро неслась по небу, разрастаясь вглубь и вширь. Люди тоже заметили приближающуюся грозу и торопятся спрятаться под навесом скалы, прикрываясь полотнищами палаток, шинелями и чем попало. Вот упали первые дождевые капли, сверкнула молния, и загремел гром. От сотрясения воздуха хлынул ливень, затем послышался еще какой-то шум. Это шел по лесу крупный град, маленькие кусочки льда отскакивали от камней и прыгали по земле. На воде появилось бесчисленное множество воздушных пузырьков. С деревьев сыпалась листва, никла трава, как подкошенная. Какая-то бабочка, застигнутая врасплох грозою, искала защиты под листком клена, но ледяшка ударила как раз в ее убежище и раздробила ей одно крыло. Бабочка сделала попытку спрятаться в траве, но порывом ветра ее отнесло к реке. Мутная вода подхватила изуродованное насекомое и понесло его на пороги, где всего более пенилась вода.

Как быстро нашла гроза, так же быстро она и рассеялась. Дождь перестал, выглянуло солнце, и появилась роскошная радуга. Земной мир снова принял ликующий вид. На ветвях деревьев и на каждой былинке дрожали капли дождевой воды, превращаемой лучами солнца в искрящиеся алмазы. На лодках тоже заметно движение. Люди снимают с себя намокшие покрывала, разбирают шесты и снова идут вперед вверх по Анюю.

После Улема к широколиственным породам понемногу стали примешиваться кедровники. Одни тальники имели вид пирамидальных тополей, другие росли кустарниками на галечниковых островках. Пучки сухой травы и всякий мусор, застрявший на них, свидетельствовали о том, что места эти ежегодно затопляются водою.

Первым большим притоком Анюя будет Тормасунь, или Тонмасу, как ее называют удэхейцы. По их словам, это будет самая быстрая река Анюйского бассейна. По ней можно подниматься только в малую воду. Тормасунь течет под острым углом по отношению к своей главной реке. В истоках ее находится низкий перевал на реку Хор, через который перетаскивают лодки на руках.

После Тормасуня Анюй течет одним руслом. Кое-где посредине реки встречаются небольшие островки, еще не успевшие покрыться растительностью. Эта часть Анюя очень живописна. Горные хребты, окаймляющие долину, увенчаны причудливыми скалами, издали похожими на руины древних замков с башнями и бойницами. Местные жители называют их шаманскими камнями и говорят, что в давние времена здесь жили крылатые люди.

Одиннадцатого июля наш маленький отряд достиг реки Гобилли, впадающей в Анюй с правой стороны, как раз в том месте, где он меняет свое направление.

Непрекращающиеся дожди и постоянная прибыль воды в реке весьма беспокоили удэхейцев. Они опасались за своих жен и детей и начали проситься домой. Я обещал не задерживать их и отпустить тотчас, как только они доставят нас к подножию Сихотэ-Алиня. Около устья Гобилли мы устроились биваком в тальниковой роще.

Незадолго до сумерек тяжелая пелена туч, покрывавшая небо, разорвалась. Сквозь них пробился луч заходящего солнца. Воздух, находившийся до сих пор в состоянии покоя, вдруг пришел в движение. Лес зашумел, деревья ожили и закачались, стряхивая на землю дождевые капли.

Тогда я кликнул свою собаку и пошел по берегу реки Гобилли, покрытому высокими тополями и ясенями. За ними ближе к горам виднелись кедровники, а еще выше лиственница, ель и пихта. Подлесье из жасмина, калины, смородины, сорбарии и элеутерококкуса, переплетенных актинидиями и виноградником, образовало непролазную чащу, в которой зверье протоптало хорошую тропу.

Я шел осторожно, иногда останавливался и прислушивался; собака моя плелась сзади. Тропа стала забирать вправо, и я думал, что она заведет меня в горы, но вот впереди показался просвет. Раздвинув заросли, я увидел быстро бегущую воду в реке, по которой стремительно неслись клочья пены и всякий мусор.

Дождь перестал совсем, температура воздуха понизилась, и от воды стал подниматься туман. В это время на тропе я увидел медвежий след, весьма похожий на человеческий. Альпа ощетинилась и заворчала, и вслед за тем кто-то стремительно бросился в сторону, ломая кусты. Однако зверь не убежал, он остановился вблизи и замер в ожидательной позе. Так простояли мы несколько минут. Наконец я не выдержал и повернулся с намерением отступить. Альпа плотно прижалась к моим ногам. Едва я шевельнулся, как неизвестный зверь тоже отбежал на несколько метров и снова притаился. Напрасно я всматривался в лес, стараясь узнать, с кем имею дело, но чаща была так непроницаема и туман так густ, что даже стволов больших деревьев не было видно. Тогда я нагнулся, поднял камень и бросил его в ту сторону, где стоял неведомый зверь. В это время случилось то, чего я вовсе не ожидал. Я услышал хлопанье крыльев. Из тумана выплыла какая-то большая темная масса и полетела над рекой. Через мгновение она скрылась в густых испарениях, которые все выше поднимались от земли. Собака выражала явный страх и все время жалась к моим ногам. Меня окружала таинственная обстановка, какое-то странное сочетание лесной тишины, неумолчного шума воды в реке, всплесков испуганных рыб, шороха травы, колеблемой ветром. В это время с другой стороны послышались крики, похожие на вопли женщины. Так кричит сова в раздраженном состоянии. Не медля больше, я ободрил собаку и пошел назад по тропинке.

Ночь быстро надвигалась на землю, туман сгущался все больше и больше, но я не боялся заблудиться. Берег реки, зверовая тропа и собака скоро привели меня к биваку. Как раз к этому времени вернулись с охоты удэхейцы.