Сновидение - Франк Тилье

– Печальная ирония судьбы… Как вы говорите, не сверни они на это шоссе…

– Спидометр показывает восемьдесят пять километров в час. Дюрнан чуть недотягивал до предельной скорости.

– Наверняка осторожничал из-за дорожных работ.

– Да, тем более что в этом лесу темно, хоть глаз выколи. Гололеда не было, но густой туман, по местным метеосводкам.

– Уже есть какие-то выводы?

– Нет еще. В этой истории не одна загвоздка. Во-первых, эксперты не обнаружили на месте аварии никаких следов торможения. Хотя на первый взгляд тормоза были исправны, экспертиза скажет об этом больше. Машина ехала прямо, не тормозя, в первое встречное дерево. И не маленькое дерево…

Фредерик прислонился к стене, держась рукой за лоб. После такого денька голова пухла.

– Может быть, он уснул за рулем? Или был слишком густой туман? Или отвлекся? Абигэль Дюрнан и ее дочь спали, они не могли его предупредить.

– Да, да, это вполне логичный вывод, тем более что из-за дорожных работ указатель поворота убрали. Может быть, он употреблял алкоголь?

– Ив? Он никогда не пил. Да и путь им предстоял неблизкий.

– Посмотрим, что покажут токсикологические анализы. Но есть и вторая загвоздка, посерьезнее: ремни безопасности. Вам часто встречались аварии, в которых ни один из пассажиров не пристегнул ремень?

– А ведь Абигэль утверждает, что ремень пристегнула. Она в этом совершенно уверена.

– Наши эксперты тоже совершенно уверены. Она думала, что пристегнула его, но это физически невозможно. Ее наверняка выбросило, ведь при том, как сплющило машину, выбраться после аварии она не могла. Она ошибается.

Тут вышел закутанный в толстую военного образца куртку служитель морга и направился к своей машине. Он поздоровался с ними коротким кивком. Пальмери посмотрел ему вслед:

– Не знаю, как держится этот парень. На прошлой неделе был пожар в пригороде Лилля. Загорелся многоэтажный дом, и десятка два тел были доставлены сюда, прямо в руки нашего служителя морга.

– Я знаю. Жандармы были на этом деле. Жертвы, отравившиеся угарным газом, сгоревшие… Взрослые, дети, даже целые семьи…

– Вы представляете себе его работу? Убирать трупы в ящики, доставать их оттуда, выгребать дерьмо после вскрытий…

Да, Фредерик хорошо это себе представлял, но порой их ремесло было немногим лучше. Он вернулся к их делу.

– Итак, Абигэль Дюрнан думает, что пристегнула ремень, но она этого не сделала. Возможно, она решила, что сделала это, она ведь наполовину спала. К тому же она страдает расстройствами сна, может быть, и это сыграло свою роль.

– Это как раз и приводит нас к третьей загвоздке.

– Что за третья загвоздка?

– Она, черт побери! Абигэль Дюрнан. Разрази меня гром, вы видели машину, как и я. Конфетти, да и только. Она врезалась в дерево на восьмидесяти пяти в час! На такой скорости все живое должно разбиться в лепешку. Как эта женщина могла отделаться несколькими порезами от стекла и гематомой на груди? Ни единой сломанной косточки, ни одной открытой ранки!

Пальмери взялся за ручку входной двери:

– Что-то в этом есть нелогичное. И конечно же, она ничего не помнит, даже самой аварии.

Фредерик нахмурился:

– Что вы хотите этим сказать?

– Я? Ничего. Но у эксперта по авариям, надо полагать, найдется объяснение. Во всяком случае, надеюсь, я уезжаю на той неделе на Антильские острова, три года не был в отпуске… Ладно, мне пора вернуться к вашему брату и моему коллеге. Терпеть не могу присутствовать на вскрытиях…

– Кто ж это любит?

Аджюдан вымученно улыбнулся. Фредерик понял, почему его прозвали Бип-Бип. Зубы у него были такие мелкие, что почти не выступали из-под губ, и рот походил на клюв.

– Вы чертовски правы. Кстати, как ваше дело о троих пропавших детях, продвигается? Я слежу за прессой, но с некоторых пор нет ничего нового.

Фредерику хотелось ответить ему, что никогда еще они не сталкивались с таким трудным делом, что им остается только ждать, когда похититель проявится снова, и что, судя по его модус операнди, он должен похитить еще одного ребенка в ближайшие дни… но он лишь вежливо дернул подбородком и удалился. Он вернется домой, опрокинет большой стакан виски и будет жрать карамельное мороженое столовой ложкой, пока не выблюет все нутро в туалете.

Абигэль не знала, что в эту самую минуту она видит сон.

Во сне она шла по одной из узеньких, мощеных, слабо освещенных улочек, что уходят в горловину Старого Лилля. По обеим сторонам теснились бары, старые магазинчики и роскошные бутики, чьи железные шторы падали, точно хищные челюсти. Все казалось застывшим во времени, без жизни, без движения. Над головой полоска неба пробивалась между черепичными и цинковыми крышами зданий. Плыли облака, стремясь, казалось, все к одной точке.

Абигэль шла быстрым шагом, не решаясь обернуться, уткнув подбородок в воротник непромокаемого плаща. Одна в ночи, она миновала Музей разбитых тарелок, потом книжный магазин «Диагональ-151». В руках у нее была книга, роман «Четвертая дверь». Абигэль прижимала ее к себе изо всех сил, как самое драгоценное свое достояние.

Она свернула в проулок, такой узкий, что могла бы коснуться фасадов с обеих сторон, раскинув руки. Потом вдруг побежала так быстро, как только могла. Чьи-то чужие шаги застучали по мостовой. За ней гнался оборотень. Простецкое сооружение из дерева и металла, все в занозах, железных обломках, гигантских гвоздях. Его конечности крепились друг к другу грубыми заклепками, кусками веревки. Холстина, на которой были нарисованы злые глаза, нос, рот с тремя рядами острых зубов, моталась над плечами. В левой руке он держал ржавую косу. Бежал он быстро, рассекая воздух своим смертоносным орудием.

Шшшш… Шшшш… Шшшш…

Абигэль вскрикнула и сосредоточилась на отрезке пути. У стены справа, прислоняясь к ней боком, сидела девочка. Длинные светлые волосы, собранные в пучок, грязные руки, ссадины на коленках. У ног – комикс: XIII[5]. А лица нет. Только гладкая розовая поверхность, казавшаяся мягкой.

Девочка дала ей бумажку, на которой был написан код: 4–7–15–24. Абигэль сунула ее в карман и поколебалась долю секунды. Протянула руку:

– Идем! Идем со мной!

Но девочка без лица не двигалась. А оборотень приближался большими шагами, в дырявых башмаках, размахивая изогнутым лезвием. Могла ли Абигэль бросить малышку, оставить ее в лапах чудовища?

Книга была ценнее. Ее надо было сохранить во что бы то ни стало.