Самый опасный человек - Александр Шувалов

Николай больше никогда не пересекался по службе с тем самым фальшивым замполитом, но на всю жизнь сохранил уважение к человеку, который умел принимать решения. И не боялся нести за них ответственность. Побольше бы таких было на всех фронтах, глядишь, и империю не просрали бы.

Да, едва не забыл. Меньше чем через год шикарный «Ориент», предмет нешуточной гордости Николая, встал. Навсегда.

Март 1979 года, Вьетнам.

«Ах, какое знойное лето стояло в… году в Андалусии», — обожают при случае ввернуть в разговор истинные знатоки, трепетно дегустируя при этом самый натуральный, приобретенный в супермаркете за двести пятьдесят рэ шмурдяк с пестрой этикеткой. Именно поэтому, дескать, виноград на южном склоне той самой горы, понимаете, о чем это я, созрел чуть раньше срока, и винцо получилось самую малость сладковатым. А вовсе не вследствие того, что в чан с подтухшим виноматериалом вбухали лишних три мешка сахара и какой-то еще химии, чтобы хоть как-то перебить мерзкий изначальный вкус. «Чувствуете солнце на кончике языка?» — и при этом обязательно причмокивают губами и закатывают под лобную кость глаза.

К чему это я? Да просто так, к слову.

Зима одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года на севере Вьетнама получилась привычно омерзительной: дождь, грязь, ветер. И ничем таким бы не запомнилась, если бы не одно маленькое, но крайне паскудное «но». Именно тогда, в феврале семьдесят девятого, Китай вдруг счел себя выдающимся педагогом и вознамерился преподать Вьетнаму урок. И попер, Песталоцци хренов, как пьяный в Третьяковку.

Советский Союз в том конфликте помощь братскому тогда еще Вьетнаму, сами понимаете, не оказывал. Ну, ничем абсолютно.

Гребаный дождь, долбаный ветер! Подняв воротник куртки и нахлобучив поглубже кепку, он легкой рысью, огибая лужи, пересек плац. Миновал плотно прилегавшие друг к дружке достаточно убогого вида, похожие как близнецы двухэтажные казенного вида здания и приблизился к находившемуся на отшибе одноэтажному, еще более убогому на вид. Никого по пути не встретив, что не удивляло. Войсковая часть вьетнамской армии несколько дней назад почти в полном составе убыла на кампучийскую границу. Соседи что-то уж больно засуетились.

Вошел вовнутрь и спустился на два пролета ниже в подвал. Толкнул дверь и вошел в допросную. Повесил промокшую куртку с кепкой на гвоздь и расположился за столом.

— Об успехах даже не спрашиваю.

— Глухо, как в танке, командир, — усмехнулся старлей Никитин. — Товарищ ни в зуб ногой по-русски, а с китайским — проблемы уже у нас.

— Вот же урод! — влез, хотя не просили, в разговор переводчик, крепкий такой паренек. Подошел к пленному и от плеча замахнулся. — Меня, типа, не понимает, а сам говорит так, что хрен разберешь!

Давным-давно, когда Китай числился среди наиболее вероятных противников СССР, в среде переводчиков-китаистов бытовала почти что не шутка. Дескать, когда начнется полномасштабная война с восточным соседом по глобусу, в первых рядах наших наступающих войск следует пускать переводчиков. С тяжеленными словарями наперевес и всем тем, что наболело в процессе работы с языком и его носителями в душе. А следом уже танки, если, конечно, понадобятся.

— Все так плохо? — хмуро поинтересовался командир группы.

— Еще лыбится мне здесь, гад, — прорычал лейтенант, недавний выпускник пединститута в Забайкалье. — Дали бы вы мне его на пару минут пообщаться, а?

Прибывший с группой из Москвы переводчик, мужчина толковый, знавший язык достаточно прилично, уже третий день работать не мог. От слова «совершенно». Пал, понимаешь, жертвой любви к экзотике, в смысле, в первый же день откушал странно пахнущий салат с морепродуктами и… И с тех пор лежал пластом, даже погадить подняться самостоятельно не мог. В Центре проблему с заменой решили оперативно: отфутболили запрос в Дальневосточный округ, а оттуда уже и прислали на подмену специалиста из бригады радиотехнической разведки. Типа, военного переводчика китайского языка. Которого, если что, совсем не жалко.

— Ну, что, командир, даете добро? — лейтенант покрутил мосластым кулаком перед носом у пленного, мелкого, щуплого, неопределенного возраста (от тридцати до сорока пяти лет) китайца. Тот почему-то пугаться не спешил. Сидел себе, отставив чуть в сторону забинтованную выше колена левую ногу, и сдержанно, чисто в национальной манере улыбался.

— Думаешь, справишься? — вздохнул майор. Коротко глянул в сторону пленного и тут же отвел взгляд. Тот, кстати, тоже на него не особо засматривался.

— Чемпион зоны Сибири и Дальнего Востока по боксу в полутяже, — расправил плечи дипломированный специалист и добавил, раз в сотый за последние дни: — КМС, между прочим, — прихватил китайца за шиворот и слегка встряхнул. — Пара ударов по печени — и парень сразу станет проще.

Переводчик из лейтенанта, успели, наверное, догадаться, получился никакой. Зато крутизна так и перла, как опара из кадушки. Хлопец чуть не с пеленок только и делал, что старался выглядеть крутым и опасным. Лучше бы иероглифы учил, право слово.

— Впечатлен, — хмыкнул командир. — Но мы пойдем другим путем. — Повернулся к пленному: — Speak English?

— Sure, — кивнул тот.

— Ах, ты ж… — Лейтенанта аж перекосило от злости. — А что ж он сразу-то не сказал?

— А ты спрашивал? — поморщился майор. — Ладно, иди уже, — раскрыл сумку и достал какие-то бумаги.

— И я? — догадался Никитин.

— И ты.

Искренне, как только детишки умеют, обидевшийся на весь мир лейтенант вскочил и двинулся к двери. По дороге, как будто случайно задел раненую конечность пленного. Тот в ответ зашипел сквозь зубы, не переставая, что интересно, мило улыбаться. Никитин переложил пистолет со стола в нагрудный карман, глянул на командира, понимающе кивнул и тоже вышел. Дверь закрылась.

— Ну, здравствуйте, Ван, хотя зовут вас иначе. Уверен.

— Привет, Вася, или правильней будет Николай? Николай Большаков, тот самый, как говорят у вас в Африке.

— Польщен, — заметил майор. — А как называть вас?

— Пусть будет снова Ван.

Ну, Ван так Ван, кто бы спорил.

— Как нога? — поинтересовался Большаков.

— Спасибо, ужасно, — последовал ответ. — Ваша работа?

А то. Вообще-то он собирался стрелять в голову, но, разглядев через оптику лицо лежащего за пулеметом, передумал. Сменил позицию и аккуратно продырявил старому знакомому нижнюю конечность. А последующими двумя выстрелами вывел из строя ПК, пулемет Калашникова, из которого тот прикрывал отход армейской диверсионно-разведывательной группы. Второго пулеметчика одним точным выстрелом в голову успокоил лейтенант Новиков, позывной «Сова».