Любовь возврату и обмену не подлежит - Варвара Вьен

ничего не получится. В этом была виновата я — не могла никак отпустить бывшего из сердца и полюбить Колю. Банально, но мы остались друзьями. Со стороны это выглядит странно и неуместно, но нам всё равно. Конечно, я очень переживаю, что невольно причиняю парню боль. Я даже пыталась привести наше общение к минимуму, но получила такой нагоняй от него, что больше не предпринимала попыток.

Весомым аргументом стали слова бабули, после того как я ей рассказала о своих душевных терзаниях.

— Ты не можешь отвечать за чужие действия, — сказала она тогда. — Позволь ему делать свой выбор. Ты же его не заставляешь с тобой общаться, дуло у виска не держишь. Коля сам выбрал быть с тобой рядом, зная, что будущего у ваших отношений нет, кроме как дружеских.

Я прислушалась к её словам. Много анализировала и успокоилась, иногда только накатывало чувство вины.

На новом месте сплю хорошо, даже Ленкин храп не мешает. Но почему-то встаю очень рано, проспав всего пару часов, но, на удивление, чувствую себя бодрой. Тихо привожу себя в порядок, чтобы никого не разбудить, и спускаюсь на кухню, желая перекусить. Обычно с утра в меня ничего не лезет кроме йогуртов, именно поэтому я привезла с собой большой запас. Но сегодня хочется чего-то поплотнее.

Взгляд падает на яйца и молоко, в голову приходит идея сделать омлет. Беру нужных продуктов побольше, чтобы всем желающим хватило, хотя у нас осталась еда с ночи. Пока сковорода греется разбиваю в миску яйца, вливаю молоко, нарезаю помидоры и всё смешиваю. Выливаю получившуюся смесь в раскалённую сковородку, а затем принимаюсь тереть сыр. Включаю чайник и достаю с верхней полки припасённый зелёный чай, ведь никто из друзей не разделяет мою любовь к нему, предпочитая чёрный или кофе.

Вздрагиваю, когда меня внезапно обнимают со спины. Чужие руки по-хозяйски устраиваются на животе, а подбородок ложится на плечо. Горячее дыхание опаляет щёку, разгоняя кровь по венам.

— Кутузов, тебе жить надоело? — ровным тоном спрашиваю у парня, хотя внутри всё дрожит. От злости или предвкушения? — Убери от меня свои лапы.

— Не хочу, — нагло заявляет он и, как бы в подтверждение своим словам, прижимается ещё теснее. — Мне и так хорошо.

Прикрываю глаза, призывая всё имевшееся у меня спокойствие, и кладу ладони на его руки, чтобы убрать от себя их. Но попадаю в капкан — мои пальцы оказываются переплетены с мужскими. Чайник оповещает, что вода вскипятилась, в этот же момент под крышкой начинает сильнее плеваться масло.

— Если ты сейчас же не уберёшь свои лапы от меня, то мы останемся без завтрака, — с трудом поддерживаю в голосе сухость.

За спиной слышится тяжёлый вздох, щёку снова обдаёт чужое дыхание, а мужская грудь колышется, сбивая с мысли. Тем не менее мои руки становятся свободными, но только руки. Тимофей по-прежнему прижимается ко мне, обвивая мою талию. Теперь я тяжело вздыхаю. Вот что у него на уме?

Мне казалось, что мы вчера всё выяснили, что я доходчиво ему объяснила свою позицию.

С прилипалой за спиной выключаю плиту. Передвигаюсь по кухне, словно черепаха. И вовсе не потому, что медленно, а потому что панцирь висит на мне! Достаю тарелки — ладно уж, побуду заботливой. Глядишь, он и отстанет от меня. Выкладываю дымящийся омлет и ставлю на стол. С тихим рычанием Тимофей зарывается в мои волосы в районе шеи, а у меня низ живота от этого простого действия становится тяжёлом. Только не это! Но все попытки отцепить это наглое создание проваливаются — меня только сильнее обнимают, не желая отпускать на свободу. Не знаю, как не проливаю кипяток на себя, когда это… начинает целовать в шею, щёку, висок. Проскальзывает даже мысль окатить парня водой, но я, к сожалению, не такая безжалостная, чтобы кипятком обливать живых существ, пусть и таких раздражающих временами. Может, я просто таким образом оправдываю своё бездействие, ведь давно могла уже вырваться из лап наглеца.

Как же тяжело! И больно, что не могу позволить себе ответить ему, развернуться и поцеловать желанные губы, снова раствориться в своих чувствах к нему, в нём. Но я не допущу больше ошибок прошлого! Мне с лихвой хватило тогда, а сейчас и подавно не надо.

— Есть мы также будем? — с иронией в голосе спрашиваю у него, закончив накрывать на стол.

— Нет, — с сожалением тянет Тимофей и, хвала всем божествам, хотя я в них и не верю, отстраняется.

Еле сдерживаю облегчённый стон. Облегчённый ли? Облегчённый!

В неловкой тишине под внимательным взглядом поглощаю омлет, почти не чувствуя вкуса. Не смотрю на него, уткнувшись в свою тарелку, да только лицо так и печёт. Как же мне вынести его присутствие?! Может всё-таки уехать? Нет! Я не боюсь, справлюсь с ним.

— Ты моешь посуду, — с плохо скрываемым злорадством в голосе говорю ему, прекрасно зная, что он этим никогда не занимался.

— Ладно, — на удивление, не возмущается и спокойно несёт свою тарелку в раковину.

Смотрю на него, пытаясь справиться с изумлением, а потом, встрепенувшись, одним махом допиваю остывший чай, подхватываю свою посуду и несу к нему. Ставлю рядом и уже хочу покинуть кухню, как в один рывок оказываюсь снова прижатой к мужскому телу спиной. Впадаю в недолгий ступор.

— Ты что делаешь? — возмущённо спрашиваю у него, а он с самым невозмутимым видом включает воду, расставив руки по обе стороны от меня.

— Посуду мою, — невозмутимо отвечает. — Ты же сама попросила.

Рычу от бессилия. Невозможный! Делает что хочет! Эгоист!

Подныриваю под рукой, но меня вновь возвращают на место и придавливают чуток к столешнице. Вот гад! Чем сильнее я барахтаюсь, тем плотнее он ко мне прижимается. Бросаю попытки высвободиться и жду, когда этот… помоет посуду. А делает он это медленно, не спеша, растягивая минуты. Я же вся пыхчу от ярости. Или возбуждения? От ярости!

— Ян, я тебя люблю, — смысл слов, сказанных шёпотом на ухо, не сразу доходит до мозга.

Глава 7

— Ян, я тебя люблю.

Заветные слова постоянно крутятся в моей голове последние несколько дней. Со слов Алёнки я смахиваю на сумасшедшую. А что я могу поделать? Я безнадёжно и неотвратимо влюблена в лучшего на свете парня, который любит меня. Меня! Я столько лет об этом мечтала, столько лет ждала. Ну и пусть похожу на сумасшедшую. Это же даже хорошо, значит чувства сильные и настоящие.

Последний год в школе проходит как в сказке. Даже маячившие не