Измена. Тайный наследник - Алиса Лаврова

стремительно бросается ко мне и берет меня за руку. Он садится на кровать и целует мои пальцы. В его глазах я вижу такую смесь тревоги и облегчения, что мне становится неловко, что я заставила его так нервничать. Сознание все еще затуманено отчасти, поэтому я не помню обиды на него, и все, что мне хочется, это как-то успокоить тревогу моего истинного.

— Что случилось? — спрашиваю я, — кажется, я потеряла сознание?

— Вы перенервничали, княгиня, — говорит Тайдел, ничуть не смутившись тем, что Каэн буквально чуть не отпихнул его, забыв о правилах хорошего тона, — в вашем положении неудивительно, что вы не справились с навалившимися на вас впечатлениями.

В его голосе звучит мягкое участие, в котором мне так и хочется раствориться. Хочется, чтобы он никогда не переставал говорить.

Я закрываю глаза, усилием воли разгоняя остатки черноты, все еще таящейся на краю поля зрения.

— Со мной никогда такого не было, — говорю я, — как будто черные облака у меня в голове. Очень странно…

— Хм, облака? Это интересно, — говорит Тайдел и я чувствую, что в голосе его появляется неподдельный интерес, — вы не могли бы описать их?

— Вы не видите, что она устала? — спрашивает лекаря Каэн, продолжая держать меня за руку, — я чувствую, что он еле сдерживается, чтобы не нахамить ни в чем не повинному Тайделу и хочу остановить его, но Тайдел опережает меня, миролюбиво выставив руки вперед, подкрепляя этот жест обезаруживающей своей искренностью улыбкой.

— Простите моего брата, — встревает Лилиана, — порой его интерес к медицине затмевает его разум, и он может быть чересчур навязчив.

Я слышу в ее голосе и упрек, и легкое возмущение, но больше всего в нем любви и тепла. Сердце от этого почему-то предательски сжимается, словно упрекая меня в том, что я всегда росла одна, не имея счастья иметь родных братьев и сестер.

Так значит этот Тайдел брат Лилианы. Я слышала, что ее брат лекарь, но не знала, что он уже архимагистр. Интересно, почему он здесь?

Выражение лица Каэна с озлобленного меняется на просто упрямое — это хороший знак.

Я накрываю его руку своей и говорю миролюбиво:

— Если ты позволишь, я поговорю об этом с Тайделом, когда мне станет получше.

Каэн хмурится и кивает.

— Значит это не простой обморок? — спрашивает он.

— Скорее всего, волноваться не о чем, — говорит лекарь, — но не мешало бы поговорить об этом более подробно, когда Анна наберется сил, чтобы быть уверенными.

— Хорошо, — говорит, наконец, Каэн, сжимая мою руку чуть сильнее, чем мне бы хотелось, — я рад буду видеть вас у нас в гостях в ближайшие дни. Мой дом — ваш дом, после того, как вы помогли моей жене сегодня.

Взгляды их встречаются и я не могу понять, что выражает взгляд Тайдела. Видимо, это их наследственная черта, сдерживать свои подлинные эмоции, демонстрируя только то, что они хотят показывать.

— Пустяки, я всего лишь выполнял свой врачебный долг. Но от приглашения не откажусь, — говорит Тайдел, — слышал, что замок Сандерсов — один из прекраснейших в империи, но не имел чести побывать в нем. Говорят, что вид на горы, который открывается с верхних уровней — это нечто невероятное.

— Да, архимагистр, сочту за честь все вам показать, — учтиво говорит Каэн, но я распознаю в его голосе то, чего могу чувствовать только я — затаенную враждебность в отношении Тайдела, — так что жду вас, когда вам будет удобно.

Тайдел Кивает и больше не говоря ни слова, увлекает за собой Лилиану, и выходит из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

От меня не укрывается странный взгляд, который он бросает мне в глаза, перед тем, как выйти, потому что в этом взгляде я, наконец могу что-то прочитать, и это отчетливая тревога.

Глава 13

— Сомневаюсь я, что этот юнец может быть подлинным архимагистром, — говорит Каэн, когда дверь закрывается, — наверняка сестричка позаботилась, чтобы его продвинули на самый верх без должного для этого уровня испытания.

Я сажусь на кровати и пытаюсь окончательно прийти в себя.

— Тебе он не нравится, — говорю я, — но мне кажется, что ты предвзят. То, что он брат истинной императора, еще не значит, что он обязательно некомпетентен.

— А я вижу тебе он запал в душу, милая, — в глазах Каэна плещется вызывающий огонь.

Я тут же спохватываюсь, понимая, что спорить с Каэном сейчас лучше не стоит. Не хватало еще, чтобы он разнес покои в императорском дворце. Его нервы, похоже, натянуты, как струны и лучше бы мне помолчать.

— Я просто сказала, что лучше бы не судить раньше времени…

— Я и так понял, что ты сказала, Анна.

— Ладно, — смягчается Каэн и начинает задумчиво мерить шагами комнату, — мы сейчас должны быть крайне осторожны, Анна, игра, которую мы затеяли требует огромного терпения и выдержки от нас всех.

Я хочу сказать «игра, которую ты затеял», но держу язык за зубами. Я решаю, что не буду спорить с Каэном, что бы он ни сказал. Он должен ощущать себя так, словно во мне ничто не изменилось, хотя видят боги, с тех пор, как внутри меня поселился маленький дракон, у меня словно бы появились собственные крылья. Если раньше я во всем соглашалась с Каэном и верила в то, что каждое его слово и каждое его действие это закон, то теперь все переменилось. И он не должен заметить этого. Это только моя тайна.

Я осторожно кладу руку на живот и представляю себе малыша, который внутри. Это мгновенно успокаивает меня, вселяя в сердце такое тепло и любовь, что мне становится все равно на то, что происходит вокруг. Нервно вышагивающий по комнате Каэн уже не заботит меня,