Последний сон - Майя Анатольевна Зинченко

никто не вздумал втянуть его в это дело. Персонал ловко лавировал между гостями, обновляя закуски. Освещение немного приглушили, и Лоуренс пропустил момент, когда какой-то услужливый официант заменил его пустой бокал из-под сока на шампанское.

Наблюдая за танцующими, Лоуренс чувствовал себя чужим, словно все это веселье предназначалось не для него. В голове нарастал назойливый гул. Какая-то женщина, не рассчитав сил в танце, потеряла равновесие и упала прямо ему на колени.

— Извините, — прошептала она, застенчиво взмахнув ресницами.

— Не волнуйтесь, ничего страшного.

— Меня зовут Ингрид, — она прижалась к нему. От нее ощутимо несло спиртным. — Вы из какого отдела? Танцуете?

— Нет, простите, — он вежливо, но настойчиво передал новую знакомую в руки ее партнера.

Пока танцы были в разгаре оставаться в зале было небезопасно. Лоуренс вышел в коридор, чтобы отдышаться. Не без помощи персонала отыскав уборную, которая была больше, чем вся его квартира, он с наслаждением умылся и пригладил расческой волосы. Возвращаться в душную атмосферу зала не хотелось. Ведомый любопытством, он решил исследовать дом, не желая упускать шанс посмотреть на столь богатую обстановку. Лоуренс заглядывал в комнаты, только если двери были распахнуты. Он не хотел рисковать, нарушая чье-то уединение.

Дорогая отделка комнат, изысканный, хотя и не самый современный интерьер, оставляли ощущение то ли музея, то ли театра. Лоуренс прежде не видел ничего подобного. Интересно, каково это постоянно жить в таком месте? Не будет ли одиноко и страшно по ночам? Хотя никто не может жить в таком большом доме один, чтобы его содержать в приличном виде нужен целый штат прислуги.

Неожиданно Лоуренс обнаружил библиотеку. Книги на полках выстроились ровными рядами до самого потолка, пушистый ковер приглушал шаги, удобные мягкие кресла так и манили присесть. Здесь даже был камин, хотя и не зажженный. И что самое невероятное, библиотека была совершенно пуста. Лоуренс замер, очарованный этим зрелищем.

— Что за прекрасное место, — выдохнул он, аккуратно прикоснувшись книжным корешкам.

В углу притаилась бронзовая скульптура, изображающая речную нимфу. Кто-то поставил на ее вытянутые руки поднос с напитками. Лоуренс решил, что это знак свыше. Взяв бокал, он налил себе немного хереса. Выбрав наугад книгу, сновидец с комфортом устроился в мягком кресле, с удовольствием опустив ноги на мягкий пуфик. Ему достался сборник романтической поэзии. Автор был незнаком, но Лоуренса это не огорчило. Он смаковал вино и впервые за много дней по-настоящему наслаждался жизнью. Когда донеслись громкие крики, радостно отсчитывающие цифры в обратном порядке, он только пожал плечами.

— С новым годом, Лоуренс, — пробормотал он.

Не было силы, которая могла бы вытащить его из кресла. Он подумал обо всех этих шумных подвыпивших навязчивых людях, веселящихся в душном зале, и тяжело вздохнул. Лоуренс мог лишь надеяться, что судьба над ним смилостивиться и никто не захочет почитать в эту новогоднюю ночь.

Лениво листая страницы и широко зевая, он погружался в пучину любовных переживаний неизвестного поэта. Как это часто бывает в поэзии на пути любви стояло множество препятствий. Двое сердец никак не могли соединиться в месте, чтобы забиться, наконец, в унисон. Этому мешало все — недруги, природная стихия, безжалостный быт. Стихи были не слишком удачны, но к счастью хороший херес помогал это игнорировать.

Сидеть в мягком кресле было чудесно. Желтый рассеянный свет торшера напоминал о доме, от книги исходил знакомый приятный аромат. Лоуренс принюхался и пролистал несколько страниц. Ближе к концу книги обнаружилась засушенная веточка лаванды, используемая вместо закладки. Должно быть прежде книгу читал романтичный человек. Лоуренс поднес веточку к лицу, вдыхая горько-сладкий запах, и сомкнул веки…

…Солнце ярко освещало спальню, но он не замечал этого, погруженный в свои мысли. Он пытался придумать хоть какой-то план, но тщетно. Он не знал, что ему дальше делать. Сколько времени прошло с тех пор, как он вернулся сюда? Казалось, он уже целую вечность сидит на кровати и смотрит на фото в рамках, стоящих на комоде. Маленькие кусочки чудесных воспоминаний, навсегда ставшие прошлым.

Что ж, из любого положения есть выход. Устало поднявшись, он открыл шкаф. Дверца скрипнула. На верхней полке пылился потертый кожаный чемодан, с которым он когда-то приехал. Положив его на покрывало, он откинул крышку. Звякнули пряжки. Бессмысленно брать много вещей. Возможно костюм, пару рубашек, белье… Платок, которые она вышила для него. Он повяжет его на шею и не станет снимать до самого конца. Туда, куда он отправляется, вещи не нужны. Главное, чтобы отъезд выглядел естественно, не возбуждал подозрений. Ведь он не хочет причинять лишнего беспокойства, верно?

Его худые костлявые руки, покрытые старческими пятнами, дрожали. Он не мог заставить себя сложить рубашки как следует. Вдруг в дверь постучали.

— Роберт? Ты здесь?

Голос Кристины. Он запаниковал и замешкался с ответом. Дверь отворилась, в спальню вошла женщина, одетая в черное платье. Черный цвет ей не шел. Она выглядела усталой.

— Роберт, ты… — тут она заметила раскрытый чемодан. — Что случилось? — женщина обеспокоенно нахмурилась. — Ты уезжаешь?

— Да, — признался он. Отпираться было бессмысленно.

— Почему?

— Я… просто уезжаю.

— Вот значит как… — пробормотал она.

— Да, думаю, это единственно правильное решение. — Он спрятал предательски дрожащие руки в карманы, но она все равно заметила.

— И куда ты поедешь? — она обогнула кровать и подошла к нему вплотную, пытаясь поймать взгляд.

— Куда-нибудь… Может быть к морю, — прошептал он севшим голосом.

— Роберт, мы только похоронили маму, и ты тоже хочешь нас бросить? — она ждала ответа, но он молча отвернулся. — Ты собирался уехать тайком? Если бы я не вошла сейчас, то чтобы обнаружила вечером — пустую комнату?

— Я оставил бы письмо! — запротестовал он. — Клянусь! Я бы не стал исчезать без объяснений.

— Конечно, это как раз то, что я ожидала получить, — расстроено отмахнулась она. — Письмо. После всех этих лет, что ты прожил с нами.

— Кристина, я жил здесь только из-за твоей мамы. Ты же понимаешь. Теперь ее нет и мне тут больше не место.

— Что это все значит? Почему не место? Роберт, куда ты поедешь, у тебя же нет ни гроша. — Кристина вздохнула и грустно добавила. — Это твоя комната.

— И я провел в ней прекрасные пять лет, девочка. Мне лишь жаль, что я встретил твою маму так поздно, но я все равно бесконечно благодарен за эти пять лет, — прошептал он. — Я был одинокий грустный старик и только благодаря твоей маме понял, что жизнь стоит того, чтобы ее прожить.

— Мама очень любила тебя, это правда. Вы были лучшей парой, что я когда-либо встречала. Она бы не хотела,