Испить чашу до дна - Евгения Михайлова

Сергей стоял на кладбище чуть в стороне от небольшой группы родственников и друзей, окружавших закрытый гроб. Илья поддерживал под руку Веру. Лиля осталась дома с детьми. Родители Веры, потрясенные, кажется, еще ничего не понявшие… Подруги Люды. Довольно много. Выпускной класс. Все — одного возраста, но кто-то выглядит подростком, кто-то вполне взрослой тетей. Выражение, соответствующее скорбному событию и месту, — далеко не на каждом лице. Сергей посмотрел на плачущих девочек и подумал, что им живется сложнее, чем другим, тем, что сейчас шушукаются и даже хихикают. Причем девицы явно не умнее подростков. Скорее — наоборот. Парни… Среди них никто не плачет, а по выражению их лиц вообще ничего не понять. Наверняка кто-то испуган, подавлен, но они уже умеют это скрывать, чтобы не казаться менее мужчинами, чем те, кому на самом деле просто любопытно.

Тот самый стоит немного особняком между родственниками и одноклассниками. Вадим Медведев. Он уже закончил ту же школу два года назад. Потом компьютерные курсы, работает в офисе интернет-провайдера. Живет в том же районе. Как сказала Вера, он встречался с Людой примерно полгода. Летом вместе загорали на Москва-реке. Началась любовь. Вера сказала, что он интересный и видный. «Может, и так, — подумал Сергей. — Черт его знает». У него этот парень восхищения не вызывал, мягко говоря. Хотя он высокий, то есть «видный», со светлыми волосами, стрижка сделана в хорошей парикмахерской, то есть мальчик «интересный». Это, наверное, с женской точки зрения. Вера говорит, Люда была влюблена. Он ее первый парень. Мать не знает ничего об их отношениях. Считает, что они просто встречались. Люда была скромница.

Сергей смотрит на его лицо: круглое, немного плоское, взгляд серых глаз растерянный. Что, в общем, естественно в такой ситуации. На него поглядывают все. Сергей уже подслушал какие-то сплетни в ветерке шушуканья: «беременная», «бросил», «другая» и т. д. То есть сверстники считают причиной смерти однозначно его. Но они, скорее всего, не знают, что Илья оставил семью, что Люда очень тяжело это переживала, скрывала от всех, как будто это свидетельствовало о том, что они недостойны любви отца. Она сразу стала называть Илью папой, ненавидела слово «отчим». Но Илья ушел от них больше трех месяцев назад, и все это время она встречалась с Вадимом. У нее появилась своя личная жизнь, в ней что-то происходило: радости, ссоры, примирения. Сгладило все это или нет боль из-за ухода Ильи — как в этом разобраться теперь. Вера в эти месяцы боролась с собой, старалась, чтобы у детей жизнь не очень изменилась, собственные чувства скрывала. Она мало общалась с дочерью, как сама признается. Илья… Он стал приходящим папой, слышал лишь то, что дети ему говорили, видел только свою вину. Он очень проницательный человек, но его мысли и чувства — это Лиля. Как бы он ни старался оставаться отцом этим трем детям. Вообще-то угораздило же его жениться на многодетной вдове. Сергей посмотрел на измученное, скорбное лицо своего клиента и подумал: «Ну не надо было вообще! Знал же, что побредет за Лилей по жизни. Если человеку нужна только одна женщина, незачем делать шаг в сторону. Вот теперь — расплата. И что еще будет… Не дай бог».

Все. На свежем холмике цветы. Только сейчас горько зарыдала Вера, тоненько закричала ее мать: «Ой-ой-ой! Что же это делается…» Одной девочке стало плохо, подбежала учительница, повела ее в контору. Вадим резко повернулся и почти побежал к выходу с кладбища, чтобы всех опередить. Он остановился у проезжей части, собираясь поймать машину.

— Привет, — сказал Сергей. — Я тебя подвезу. Нам по пути.

— Не понял? Вы кто?

— Меня зовут Сергей Кольцов, я частный детектив. Занимаюсь гибелью Люды по просьбе ее отца. Ищем причину.

— Она же повесилась! — Вадим уставился на Сергея изумленно. — Или нет?

— Да. Самоубийство. Но должна же быть причина, правда?

— А что, есть разница? Если она сама…

— Конечно, есть. Дело не закрыто, пока не выяснена причина.

— И чего с ней делать будут, с этой причиной, я не понял?

— Смотря какая причина. Статья есть «доведение до самоубийства».

— Ничего себе! Вы чего? Вы мне что-то шьете?

— Да нет же. Что ты такой нервный? В каждом деле есть свидетели. В этом, пожалуй, главный — ты. Свидетель! Ты меня слышишь? Просто свидетель! Давай спокойно подъедем к следователю, ответишь на его вопросы, и будем думать дальше. Ты не против?

— А если против?

— Тебе пришлют повестку, Вадим. Пошли в мою машину, а то уже идут люди с похорон. Ты вроде хотел от них побыстрее уехать.

— Да пошли, — буркнул Вадим.

Они сели в машину, Сергей быстро рванул с места и через несколько минут взглянул на своего пассажира. Он, конечно, в ужасном смятении. На лбу появились глубокие морщины, тонкие, длинные пальцы на коленях беспокойно двигаются. Как будто набирают текст на клавиатуре. Компьютерщик.

— А что ты сам думаешь? — спокойно спросил Сергей. — Почему Люда так поступила?

— Откуда я знаю! — выкрикнул Вадим. — Я и следаку вашему так скажу: я не знаю!

Лиля закрылась в ванной, включила воду, опустилась на резиновый коврик и заплакала. Слезы обжигали нежную кожу на щеках, такими горючими, безнадежными и злыми они были. Она больше не может! Эти дети ее ненавидят. Чужие дети, для которых она — главный враг. Они отнимают у нее время, которое ей необходимо, чтобы отдохнуть, чтобы обо всем подумать, подготовиться к работе. Она попросила у Игоря сегодня день, завтра должна быть в форме. Она собирает себя по кусочкам уже столько времени. Мама взяла дочку Вику, пытаясь ей помочь. А Илья… Конечно, он не виноват, что случилось такое несчастье. Но нужно было придумать другой выход, есть же какие-то родственники, няню можно нанять, в конце концов. В общем, не такой вариант: принудительное соединение обломков разных жизней. Не только Лиля обломок прежней жизни, но и эти дети. Просто она способна в силу опыта это оценить, а они, кроме протеста, ничего сейчас не чувствуют.

Странно: Илья — очень умный человек, почему же он этого не понимает? А если ответ такой: он понимает, но сознательно ее эксплуатирует. Сначала пришел спасать: бери мою жизнь, я твой. Потом погрузил в проблемы собственной жизни. А ей нужна своя! Да, она сейчас как будто тоскует по тому страшному времени, когда тонула в пучине без НЕГО! Без Андрея. Ей по-прежнему требуется хотя бы возможность тосковать по нему. Думать: а вдруг он вернется? Илья сознательно вытесняет из ее сознания такую возможность. Его преданность — она тираническая, деспотическая, другой преданность не бывает. Он не хочет, чтобы она дышала без него, как она не хотела дышать без Андрея. Но она готова по-прежнему бороться за свой выбор. Ее муж — Илья, но ее душа в плену у Андрея. Он не умер, раз она не может успокоиться. Так рвется сердце, а в голове каша.

Лиля поднялась, долго умывалась холодной водой. Результат был ужасный. Глаза опухшие, нос красный, щеки горят. А там дети, наверное, съели обед и ждут сладкого. Она купила им пирожные тирамису и вишневый компот. То, что сама любит. У детей горе, она хотела им его подсластить. А потом вдруг встретила взгляд Толика, — непримиримый, жестокий, как ей показалось, и вся ее решимость ушла и силы растаяли. Как объяснить детям, что она им очень сочувствует, но сама еще не совсем в порядке. С какой стати они будут принимать ее объяснения.