Избранница герцога - Элоиза Джеймс

— Вижу, ты истинный сын своего отца, — сказал Эшмол.

— Он, кажется, собирается в Кент? — спросил Тобиас.

— Да, чтобы забрать близнецов. — Ответил дворецкий, потирая грудь. — К вечеру я буду весь в синяках из-за этого французского червя.

— И когда именно он обычно приказывает подавать карету?

— Думаешь отправиться с ним? Он ни за что не возьмет тебя, и не проси. Оставайся дома командовать малышами в детской.

— Я и не подумаю просить его, я никогда не прошу.

— Сын своего отца, — повторился Эшмол. — Герцог не любит высовываться из дома до восхода, где-то около десяти скорее всего. Не знаю, что ты задумал, но постарайся не прогневить его. Я не хочу, чтобы он изгнал тебя из своего сердца.

Лондон, резиденция герцога Монтегю

В тот же день

— Мы должны взять все твои самые лучшие наряды, — объявила герцогиня за завтраком. — И амазонку, разумеется. Там она очень может пригодиться. Но только не ту, с пошлыми фестончиками, которую ты надевала в парк. Они просто безвкусны.

— Гладкая ткань с набивкой смотрится лучше всего, — сказала Энн. — Леди Фестл выезжает в амазонке из подобной ткани уже второй раз.

Элинор почти не слушала. По счастью, герцогиня так любила болтать, что не нуждалась в ее репликах. Ей было вполне достаточно Энн, которая явилась к ним в это утро в наряде из небесно-голубой тафты с огромным декольте и пышными фалдами на бедрах. Под ними был надет широченный кринолин. Мадам Бушон выглядела потрясающе, восхитительно, как и подобает богатой замужней матроне.

Элинор надела свое любимое невзрачное платье из темного муслина. Она считала, что оно отлично сохранилось, хотя и прослужило уже два или три сезона. Из-под подола торчали пышные оборки ее нижней юбки. Она находила, что эти оборки весьма удачно сочетаются с пышными гофрированными рукавами.

— Не хочу брать с собой мои лучшие платья, — произнесла вдруг Элинор, сестра и мать с недоумением посмотрели на нее.

— Я отправила записку к мадам Гаске, чтобы она нам сегодня же доставила твой новый наряд, который мы несколько недель назад заказали.

— А мне уже расхотелось иметь это платье, — сказала Элинор, любовно оглядывая свои рукавчики и оборки от нижней юбки, торчавшие снизу.

— Прошу тебя, дорогая, сделай над собой усилие, — строго сказала ее мать, сидевшая во главе стола. — Энн отчитала меня сегодня за то, что я позволяю тебе ходить в обносках. Раньше я смотрела на это сквозь пальцы, но теперь, когда ты должна стать герцогиней, я этого больше не потерплю. Тебе придется одеваться по моде, милая.

— Я почти готова к этому, — произнесла Элинор, — но у меня так мало красивых платьев, таких, как надето сейчас на Энн. Хотела бы я оказаться в таком наряде!

— Мне кажется, мое декольте могли бы украсить еще и кисточки, — ответила Энн. — Возможно, я попрошу внести в него изменения. Интересно, заметит ли Вильерс, как ты изменишься в своем новом платье? Сам он одевается весьма элегантно.

— Ему не столь важно, во что я одета, — сказала Элинор. — У нас совсем другие чувства! Пожалей мою больную голову.

— Пожалеть твою голову? — вмешалась герцогиня. — До сих пор с твоей головой было все в порядке, в отличие от Лизетт.

— И теперь она согласна, не скрывать больше свою красоту, — произнесла Энн. — Она хочет быть желанной, а не отпугивать, как злая карга.

— Моя дочь не похожа на каргу, — отрезала герцогиня. — Я бы ей этого не позволила. — Видимо, чтобы рассеять последние сомнения, она уставилась на Элинор сквозь лорнет: — Ты одета как неряшливая горничная, это совершенно неприемлемо!

— Совершенно неприемлемо, — повторила Энн, которая не стеснялась появляться в свете в нарядах самых рискованных фасонов. — Но все будет хорошо, я уже отправила одного лакея за моими нарядами, а другого — к мадам Гаске. В последнее время я заказала у нее три наряда, но готова пожертвовать ими в пользу сестры. Возможно, мадам даже успеет их слегка расставить вверху под размер нашей Элинор. Впрочем, декольте в них такое глубокое, что это не имеет значения. Линия груди пройдет на палец выше, только и всего. Это даже удобнее для нашей скромницы. Но много скрыть ей все равно не удастся, — усмехнулась она.

Элинор молча покусывала губы. Похоже, ей предстоит превратиться из скромницы в падшую уже к вечеру.

— Ты должна слушаться советов сестры, — сказала герцогиня. — Твоя сестра сделала блестящую партию в самый первый год своего выезда в свет, Энн очень умна, и хотя пожертвовала маркизом ради мистера Бушона не имевшего блестящего титула, только выиграла от этого...

— У моего милого Джереми превосходные земли в долине, акры и акры дорогущих земель со стадами прелестных тонкорунных овечек. Я очень богата.

— Полагаю, твой гардероб в этом году уже стоит вдвое дороже, чем мой и Элинор, вместе взятые. Твой папа был бы очень расстроен, если бы все это ты отнесла на его счет.

Элинор не была мотовкой. Если ее мать заказывала ей платье, она послушно посещала все примерки, лишь бы не поднимать шума в семье.

— На самом деле мы с Элинор не такие уж и разные... — начала было Энн.

— С этим я не согласна, — твердо заявила герцогиня. — Как только ты начала выезжать в свет, Энн, я постоянно боялась, как бы ты не оскандалилась в обществе с этой твоей... экстравагантностью. За Элинор я всегда была спокойна.

— Ах, она такая скромница, — заметила Энн с едва заметной усмешкой.

— Ты могла бы поучиться у Элинор ее сдержанности, — заявила герцогиня. — Вы должны поддерживать друг друга. Почему бы тебе, не прокатиться с нами, Энн? Составь нам компанию, — неожиданно предложила она.

— А как же я оставлю Джереми?

— Нет ничего целительнее для брачных уз, чем краткие расставания, — произнесла герцогиня. — Мы с вашим отцом редко ссоримся, полагаю, что это из-за наших затяжных разлук.

Поскольку их отец имел страсть к путешествиям, и даже в чужом климате, на ссоры действительно не хватало времени.

— Нет никакой необходимости, чтобы ты тащилась вместе со мной, — сказала Элинор. — Я просто хорошо объясню Рэкфорт, как надо заботиться о прическе и платье. Я прикажу ей, чтобы она была более внимательной. Надеюсь, я буду выглядеть прекрасно, хотя Рэкфорт и постоянно жалуется на зубную боль.

Обе леди снова пристально осмотрели Элинор, обменявшись многозначительными усмешками.

— Вы абсолютно правы, матушка, — произнесла Энн после паузы. — Я еду с вами и прихвачу свою камеристку. Я предоставлю мою Виллу в полное твое распоряжение, Элинор. Это будет настоящее жертвоприношение с моей стороны; я не удивлюсь, если у меня над головой возникнет сияние после этого.

Элинор округлила глаза: