Рабыня препода Академии - Ру Мракс

это почти ничего не стоило — гнев, бурливший во мне после всех событий, стоило лишь собрать в сжатый комок и направить в одну точку.

— Что, так хорошо владеем огнем, что уже однокурсникам помогаем? — раздался бас Хенсона около моего уха.

Мара зарделась и отвернулась, а я спокойно повернулась к преподавателю. В последнее время я так опустела, что меня уже ничего не пугало. Все, что было для меня важно, уже забрали.

— Да, — коротко сказала я, не собираясь оправдываться.

Мистер Хенсон, выше меня на две головы, строго смотрел на меня водянисто-голубыми глазами. Его образ эдакого всезнающего старца-отшельника с бородой меня раздражал.

— Я смотрю, ты очень самоуверена. Прямо магистр стоит перед нами! Как насчет того, чтобы поджечь что-то покрупнее спички?

Я не поняла, что произошло в следующую секунду. Вероятно, злость, поднявшаяся змеей во время его издевательских слов, всколыхнулась и выплеснулась сама по себе, без осознанной команды.

У магистра Хенсона запылала борода. Резко взметнувшееся пламя, пожирающее седые волосы, даже лизнула его брови.

Я краем глаза увидела, что спохватившаяся Мара изгибает в воздухе большую струю воды, взятую из реки, но тут огонь опал так же резко, как и взметнулся. Все-таки Хенсон не зря звался магистром. Грош цена была бы его знаниям, если бы он не смог погасить огонь.

Запоздалая струя воды вылилась на Хенсона, оставив старика мокрым и отплевывающимся. Полбороды сгорело, остальное торчало неаккуратными лохмотьями. Хвала драконам, заметных ожогов не было, только надбровные дуги потеряли всякий намек на брови и приобрели красный оттенок. Что я натворила?!

В первые секунды вымокший до нитки старик от ярости не мог вымолвить и слова. Затем рявкнул:

— Ты! В кабинет директора! — затем указал на Мару, — С тобой потом разберемся. Занятие без меня не продолжать! Будете что-то поджигать без меня, заставлю неделю драить полы в большом холле. Зубной щеткой!

Все притихли, с удивлением и ужасом глядя на меня.

Хенсон грубо схватил меня за плечо и поволок в сторону к Академии. Вырваться мне удалось лишь на середине пути:

— Больно, пустите! Сама пойду!

Магистр оставил меня ждать у кабинета директора, а сам зашел внутрь. Лишь особенно громкие возгласы доносились до моих ушей. Ну а что я такого сделала? Чисто технически я лишь выполняла его задание. Он же не уточнил, что именно поджигать.

Магистр Хенсон вышел вместе с директором. Сухонькая старушка в ведьминском остроносом колпаке строго взглянула на меня:

— Ты не собираешься извиниться перед преподавателем?

— Извините, — буркнула я. — Это вышло случайно.

— Надеюсь, вы разберетесь с ней! — рявкнул старик директору и ушел, гневно топая ногами.

Директор молча пропустила меня в кабинет. Я села без приглашения, ожидая неминуемого разноса. Надеюсь, меня не исключат. Может, снова отправят в комнату для буйных. То есть, для раздумий.

Но взгляд директора, усевшейся за стол передо мной, неожиданно потеплел.

— Айна, послушай… Я знаю, тебе сейчас тяжело. Магистр О'Лири рассказал мне твою историю. Ты росла в ужасных условиях, с трудом сбежала, а твоя мама до сих пор в рабстве, — тихо проговорила директор, проникновенно глядя мне в глаза. — Мы… Я очень беспокоюсь за тебя. Ты ходишь поникшая, твоя успеваемость упала, а теперь еще и это… Ты переживаешь из-за мамы, да?

Стыдно было признаться, но переживала я совсем не из-за мамы. Конечно, я скучала по ней и придумывала нереализуемые планы, как спасти ее, но не она была причиной моего поведения.

— Да, директор, — покорно сказала я. Скоро смогу смело сказать, что ложь — мое второе имя. — Из-за мамы и еще… Я боюсь, что охотники найдут меня здесь, и школа не сумеет меня защитить. Я доверяю вам, но не могу избавиться от этого страха.

Директор по-матерински улыбнулась.

— Тебе нечего бояться. Защита усилена на всех уровнях. Такие меры я объяснила другим учителям опасностью нападения некромантов, поскольку О'Лири был ранен клинком из земли мертвых. К слову, мы считаем, что охотник и был некромантом. Они часто берутся за подобные задачи, обещающие хорошее вознаграждение.

Я кивнула. Все, чего мне хотелось, это уйти отсюда.

— Если я могу тебе помочь или тебе будет нужно поговорить… — мягко сказала директор, — то ты всегда можешь обратиться ко мне. Или к магистру О'Лири. Ты ведь именно к нему пришла за помощью изначально.

Когда она произнесла его имя, меня ощутимо тряхнуло. Надеюсь, директор не заметила.

— Обязательно. Я пойду, ладно?

— Иди. И учись лучше контролировать свою магию, — улыбнулась директор. — Не перекалечь мне тут всех преподавателей.

О да, я бы с удовольствием покалечила тут одного… Дракона.

Легок на помине. Я вышла, а он стоит у дверей.

— Айна… Я услышал о том, что случилось. Ты в порядке?

Голос звучал заботливо. Но этим он никого уже не одурачит. Я даже избегала смотреть ему в глаза, чтобы не возникло желания броситься ему на шею. Ты мне не нужен. Не нужен.

— Больше никогда не называй меня по имени, — бросила я и почти бегом ринулась в коридор, желая лишь добраться до спальни и свернуться в клубок под одеялом.

Вдруг меня схватили за руку и грубо дернули назад.

Дракон пристально взглядывался мне в глаза с непонятным выражением на лице.

— Тебе что… Плохо? Почему?

— Мне просто отлично, — рявкнула я, пытаясь выдернуть руку, но дракон не пускал.

— Я же вижу. Рассказывай!

— Отвали! — дернулась я из последних сил, и тут моя выдержка изменила мне.

Я резко прижалась к драконьей груди, ощущая своей щекой, как судорожно вздымается грудная клетка. От бега? От волнения?

Запах сандала и апельсина окутал меня, и слезы лишь чудом не покатились из глаз. За что мне все это…

Дракон, конечно, не обнял меня, вместо этого мягко отстранил, держа за плечи.

— Что случилось тогда? — выпалила я. — Что заставило изменить твое мнение? Ты должен, понимаешь, должен мне рассказать!

О'Лири странно смотрел на меня. Видимо, не мог решить, что ему сказать. Потом, кажется решился.

— Пока я был без сознания, в коме я увидел свою жизнь со стороны. Мечтал умереть, но не умирал, а продолжал делать людям зло. Вымещал на них свою ярость, свою боль. Я увидел со стороны в себе эту слабость. И пообещал себе, что если выживу, то смогу простить себя за произошедшее на войне и затем измениться. Святым, я, конечно, не стану… Но и насильником быть не хочу.

Ничего себе… Такого я не ожидала. Уж чего-чего, а совести в этом драконе раньше видеть не приходилось.

— А что если я сама хочу?… Ну, ты понимаешь, — быстро сказала я,