Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

РАФ невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Многие из его сподвижников в тюрьме или на том свете. А те, кто предположительно участвовал в таких встречах, бесследно исчезли. Близкий соратник Путина говорил, что подобные заявления весьма опрометчивы, и настаивал, что доказательств связей КГБ с РАФ и с другой террористической группой в Европе не существует.

— И даже не пытайтесь это доказать! — добавил он.

Однако его рассказ об уходе Путина из спецслужб снова поднял больной вопрос. По словам бывшего коллеги из КГБ, Путину оставалось всего полгода до выхода на пенсию, и именно в тот момент, в возрасте тридцати девяти лет, он уволился. Тридцать девять — это гораздо ниже официального пенсионного возраста, для его звания подполковника — пятьдесят два года. При этом КГБ весьма неохотно отправлял на досрочную пенсию тех, кто отличился в защите чести родины. Для тех, кто служил в США, стаж засчитывался как год к полутора, а кто в тюрьмах — один к трем. Возможно, Путин досрочно вышел на пенсию потому, что ему засчитали рабочий стаж как год за два из-за высоких рисков работы с РАФ?

Через много лет доверенный сотрудник Путина в Штази Клаус Цукольд, позже сбежавший на Запад, раскрыл кое-какие подробности его участия в других операциях того времени. Он рассказал немецкому журналу СоггссНу, что Путин пытался заполучить исследование о смертельных ядах, не оставляющих следов, и планировал скомпрометировать его автора с помощью порнографических материалов. Неясно, была ли реализована эта операция. По словам Цукольда, Путин занимался также делом печально известного неонациста Райнера Зоннтага, которого депортировали в Западную Германию в 1987 году и который вернулся в Дрезден после падения Берлинской стены, чтобы возглавить ультраправых- К тому моменту, когда я приступила к розыскам Цукольда, чтобы спросить его о предположительном сотрудничестве между Путиным и РАФ, он залег на дно и на запросы об интервью не отвечал. По словам человека, имеющего связи в западной разведке, Цукольд находился под особой защитой Федерального ведомства по охране конституции Германии.

Если сотрудничество с террористами из РАФ могло выглядеть для Путина как отработка активных мер против империалистского Запада, то все, что случилось после падения Берлинской стены, стало опытом, который он усвоил на десятилетия. Хотя было предельно ясно, что восточный блок не выстоит, социальные протесты расколют его на части и волнения докатятся до СССР, Путин и его коллеги из КГБ в Дрездене всеми силами пытались спасти свои агентурные сети.

В какой-то момент все закончилось. Рулить ситуацией больше было некому, а десятилетия борьбы и подковерных шпионских игр потеряли смысл. Под давлением сопротивления границы рухнули. И когда через месяц протесты докатились до Дрездена, оказалось, что Путин и его коллеги к такому совсем не готовы. Разъяренная толпа два дня осаждала штаб-квартиру Штази, а кагэбэшники в это время забаррикадировались на вилле. Позже он вспоминал этот период так:

— Мы день и ночь жгли документы. Уничтожали все — наши связи, списки контактов и агентурных сетей. Я сам сжег огромное количество материалов. Мы жгли столько, что печка треснула.

Ближе к вечеру несколько десятков протестующих откололось от основной толпы и направилось к вилле КГБ.

Оказалось, что советские военные с ближней военной базы просто бросили комитетчиков на произвол судьбы. Путин обратился за подкреплением, однако солдаты прибыли лишь через несколько часов. Он звонил советскому военному командованию в Дрезден, но дежурный офицер лишь пожимал плечами:

— Мы ничего не можем сделать без распоряжения из Москвы. А Москва молчит.

Для Путина это выглядело предательством всего, на благо чего они работали, и фраза «Москва молчит» долго не выходила у него из головы. Империя сдавала свои форпосты один за другим, геополитическая мощь Советского Союза рушилась, как карточный домик.

— Появилось ощущение, что страны больше не существует. Что она исчезла. Было понятно, что Союз смертельно болен. И что это терминальная стадия болезни — паралич власти, — сказал Путин позднее. — Советский Союз потерял свои позиции в Европе. И хотя умом я понимал, что эти стены довольно шаткие, я бы хотел, чтобы на их месте выросло что-то другое. Но ничего другого не предлагалось. И это было больно. Они просто все бросили и ушли.

Но еще не все было потеряно. Хотя сила протестов и стремительное приближение коллапса, казалось, застали КГБ врасплох, некоторые отделы Комитета вместе со Штази были готовы к такому дню. Определенные силы спланировали плавный переход, чтобы, оставаясь за кулисами, удержать часть своего влияния и контроля.

До того, как протестующие ворвались в штаб-квартиру Штази, офицеры КГБ в Дрездене сумели заполучить от своих коллег из Штази материалы о совместной работе с Советами.

Владимир Усольцев вспоминал, что офицер из Штази передал Путину целую подшивку документов.

— Через несколько часов от них остался только пепел, — вспоминал он.

Кипы документов отвезли на ближайшую советскую военную базу и выбросили в траншею — планировалось уничтожить их напалмом, но вместо этого их облили бензином и сожгли. Еще двенадцать грузовиков с документами уехали в Москву. Как позднее сказал Путин, «в Москву отправили наиболее ценное».

В течение следующих нескольких месяцев, когда шла подготовка к отъезду из Дрездена, сотрудники КГБ находились под специальным прикрытием начальника Управления нелегальной разведки Юрия Дроздова, легендарного офицера, отвечающего за сеть нештатных агентов КГБ по всему миру. Шеф дрезденского отдела Владимир Широков рассказывал, что Дроздов лично отвечал за то, чтобы с него не сводили глаз с шести утра и до полуночи. Под покровом ночи люди Дроздова вывезли Широкова с семьей в безопасное место в Польшу. Позже бывший коллега Путина сказал журналистке Маше Гессен, что перед возвращением домой Путин встречался с Дроздовым в Берлине.

Дрезденские кагэбэшники бесследно растворились в ночи и оставили немецких коллег самим разбираться с народным гневом. Хорст Бём был помещен под домашний арест и покончил с собой в феврале следующего года.

— Он не видел иного выхода, — сказал Йемлих.

Два других руководителя Штази соседних регионов тоже покончили жизнь самоубийством. Мы, вероятно, никогда не узнаем, чего конкретно они так боялись — они умерли до того, как были допрошены. Многим офицерам КГБ тоже пришлось оставить посты, но кого-то все-таки удалось сохранить. Части агентурной сети, нелегальные разведчики были глубоко засекречены, до них не докопались бы никакие проверки. Впоследствии Путин с гордостью говорил о том, что его работа в Дрездене в основном касалась коммуникаций с нелегальными «кротами»:

— Это уникальные люди. Не каждый способен отказаться от собственной жизни, от близких и родственников, на много лет покинуть свою страну, чтобы посвятить себя служению отечеству. На это способны только избранные.

В декабре 1989